Любимая для эльфа. Часть 2
Шрифт:
Кажется, Кью ей не поверил, уж слишком свободным было ее поведение, но Алиса не стала оправдываться, вместо этого выдохнула:
— Теряю от тебя голову...
***
Роберт не представлял, что будет, когда он войдет в чертоги Кэйли в этот особенно значимый раз. Эти чертоги всегда менялись, словно живые картины, отражая прихотливые вкусы и настроения посетителей, либо самой богини.
За дверью покоев оказались девушки, около десяти, каждая из которых вызвала бы трепет Роберта, останься они наедине.
Роберт растерялся:
— Это что еще такое?! Где ваша госпожа?? Хочу ее видеть!
Сладостные девицы тотчас расступились, впрочем, не отходя слишком далеко. Двое из них, самые привлекательные, продолжали обнимать Роберта, и он совершенно не понимал, что ему делать.
Как-то ответить девушкам или требовать отвести его к Кэйли. Роберт решил замереть и постоять так.
Голоса девушек пленяли его слух:
— Пойдем, мы отведем тебя к ней.
И их процессия, мягко и соблазнительно покачивая бедрами, повела Роберта куда-то вперед в образовавшийся странный коридор, одновременно светлый и темный, извивающийся. В воздухе пахло любимыми благовониями Роберта.
В конце коридора их путь преградили занавеси, и когда сопровождающие его девушки развели ткань, Роберт увидел ЕЁ.
Сияющую, улыбчивую, невыразимо прекрасную.
На миг Роберт оцепенел, не в силах подойти к Кэйли.
Девушки провели его вперед и оставили, ненавязчиво скользнув ладошками по его ощутимо напрягшейся плоти.
Роберт стоял в начале узкого ковра, оканчивающегося у ложа где возлежала Кэйли, его спутницы уселись по обеим сторонам красного «языка».
Облизав пересохшие губы, Роберт выдал:
— Здравствуй, лучезарная! Твоя свита будет присутствовать при нашем разговоре?
Кэйли рассмеялась, смех ее был, как звонкоголосый ручеек, как перелив небесных колокольцев:
— Отрицаешь мою провокацию? Хочешь, все они прямо сейчас будут твои.
Роберт помотал головой. Чаровницы выглядели прелестно, созданные специально для него, но только он пришел сюда не за этим.
— Своя у меня уже есть. Отпусти их, ни к чему это пустое возбуждение.
— Сам не знаешь, от чего отказываешься. Ты будешь жалеть, что упустил эту возможность, Роберт. Ладно.
Девушки начали растворяться на его глазах, каждая уходила куда-то вверх тонкой струйкой, словно горячий дым. Роберт бессознательно следил за ними, а потом признался:
— Одна ты у меня... И она...
Кэйли повела плечами, ее движения завораживали.
— Сильна Колетт. Крепко овладела тобой.
Роберт посмотрел на прекраснейшую, и в его взгляде на миг промелькнула укоризна.
— Она меня понимает. Принимает.
Богиня будто потешалась:
— Не самая красивая, не самая умная, не самая добрая, не самая искусная, мои служанки превосходят ее во всем.
Роберт опустил голову.
— Она — моя. Какая есть.
Кэйли поддела:
— Простая девушка лучше
Роберт ответил то, что зрело у него на душе. Скрыть от Кэйли всяко было невозможно.
— Богиням нужны боги. Я сам прост.
Он, такой гордый и самоуверенный, считающий себя достойным недосягаемого смертным.
Кэйли поманила его ручкой.
— Иди сюда, сядь рядом. Колетт в курсе твоей затеи?
Роберт устроился близ ослепительной богини, она выглядела так, что ему нестерпимо захотелось обнять ее, провести кончиками пальцев по ее нежнейшей коже, оставить на ней дорожку мимолетных укусов, но Роберт подавил острейшее желание.
— Я не сказал Колетт, куда я пошел. Только намекал когда-то, что займусь этим.
Богиня взяла его лицо в свои дивные ладони и поцеловала чуть выдающийся твердый подбородок.
— Скажи ей, что я согласна. Приходите вместе, когда она будет готова. Ступай.
Коридора больше не было. Миновав занавеси, Роберт сразу оказался на улице.
Глава 276. Тайный любовник
Чуть прохладные, скользкие простыни, гладкие, как...
Лана никогда не оставалась у Кацуо до утра. Все время уезжала на своей машине, сбегая или открыто, ссылаясь на неотложные дела.
Это было трудно, почти невыносимо, но Лана скрупулезно следовала своему плану не влюбляться в Кацуо, удовлетворяя потребности тела и охраняя душу для кого-то более стоящего.
Лана умело избегала расспросы Кацуо о будущем и отнекивалась от его предложений что-то усовершенствовать. Люди не меняются, она знала четко. И гладила простыни, желая чего-то настоящего. Стоящего.
Изначально Оливер планировал являться в маске только для Кацуо, но подумав, решил, что и Лане незачем знать его истинную внешность. Их первую встречу Оливер обставил иначе, чем заранее спланировал: его эффектное отделение от пустой стены могло бы вызвать у Ланы совсем нежелательную реакцию...
Оливер невидимкой следил за Ланой, ожидая, когда она, наконец, уединится в комнате и предастся фантазиям. Когда это случилось, Оливер стал мягко-мягко вторить ей, лаская энергетические оболочки ее тела так чутко, чтобы Лана списывала его воздействие на силу своего изголодавшегося воображения. Лане требовалось больше, чем она получала, по собственной воле покидая Кацуо.
Раз, другой, пятый — Оливер заметил, что Лана немного нервничает, но ничего не подозревает, по-прежнему считая свои усилившиеся ощущения лишь плодом собственной фантазии. Она сводила Оливера с ума, и он с трудом справлялся с собой, желая соединиться с ней по-настоящему.
Однажды он так и сделал, когда Лана разгоряченная металась по постели и неразборчиво произносила чье-то имя.
Внезапная тяжесть его тела и разлившаяся сладость лишили Лану сил к сопротивлению. Она ошалело поддавалась всему, что Оливер хотел, по-видимому, до конца не веря в происходящее.