Любимая игрушка Зверя
Шрифт:
Страшно. И завораживающе. Триумф грубой животной силы. Торжество самца. Победа дикого и свирепого варвара.
Это только начало. Разминка.
– Вставайте, – глухо бормочет Гурам, пятится назад. – Нечего тут валяться. Вставайте, придурки. Я вам за что бабло плачу? Эй, вы… ну же!
Взвизгивает под конец, потому как спиной в стену упирается. Аж подпрыгивает от неожиданности. Мелко подрагивает.
– Я… я… – заикается. – Знаешь, кому я брат? Слушай, не понимаю, откуда ты такой лихой взялся,
Зверь приближается. Молча. Неспешно. Надвигается необратимо и неотвратимо, как сама судьба. Шаг за шагом.
– Я… я денег дам! – восклицает Гурам. – Много денег. Сколько хочешь? Скажи. Да кто ты?! Чего тебе надо?
Удар. В челюсть. Настолько жесткий, что даже я вздрагиваю. Приглушенный скулеж. Кипучая боль не позволяет заорать, разрешает лишь униженно стенать.
Удар. Еще и еще. Градом. Сбивая с ног. Вгоняя в пол. Обращая в кровавое месиво. В кашу из плоти и костей. Медленно. Размеренно. Методично.
Удар. Месть. Безжалостная.
– Нет, – шепчу я, поднимаюсь. – Пожалуйста, нет.
Неровной походкой подступаю ближе, обнимаю себя руками, стараясь унять лихорадку внутри.
– Хватит, – прошу. – Н-не н-надо.
Он как машина. Робот. Не реагирует, не отзывается. Программа запущена. Активирован четкий алгоритм действий. Ощущение, будто до разума не достучаться. Не добраться.
Кулаки работают. Трудятся, не ведая слова «стоп». Молотят и дубасят, ходят точно железные поршни.
Боже. Господи.
– Никита, – говорю я. – Ник. Пожалуйста, остановись. Ник.
Застывает. На долю секунды. Смотрит на меня.
Проклятье.
Эти глаза. Как ножи впиваются, под кожу вонзаются и вспарывают, разрезают на куски, кромсают в клочья. Больно от них. И сладко. До дрожи, до судорог, до одури.
– Пойдем, – холодно произносит он, отрывается от своего чудовищного занятия, отходит по направлению к выходу.
Гурам хрипит. Даже не скулит и не стонет. А вдруг у него ребра сломаны? Нужно врача вызвать. Смотрю на своего несостоявшегося мучителя и содрогаюсь. Ужасное зрелище. Нельзя так человека избивать, неправильно это, преступно, незаконно.
– Можно я «скорую» вызову? – спрашиваю тихо.
– Что? – резко бросает Зверь, оборачивается и будто взглядом насквозь продирает. – Ты о чем?
– Доктор, – запинаюсь, однако продолжаю: – Тут помощь доктора необходима.
– Я сам вызову, – хмыкает и ледяным тоном прибавляет: – Идем.
Больше не задаю вопросов, послушно ступаю за ним. Покинув контейнер, замечаю поблизости несколько стонущих охранников. Они ворочаются, тщетно пытаясь приподняться. Трое крупных мужчин. Нет, четверо. И еще один вдалеке.
Зверя не остановить. Не стоит даже рисковать. Пробовать опасно.
Куда он ведет меня?
Минуем опустевшие ряды, проходим на парковку, останавливаемся у огромного черного автомобиля. Странный значок. Не помню, чтобы видела такие прежде в городе, хотя в марках машин все равно плохо разбираюсь, но в памяти многое откладывается.
Ник отворяет дверцу.
– Я не… – начинаю и замолкаю под его тяжелым взглядом.
Просто подчиняюсь и усаживаюсь, куда указано – занимаю переднее сиденье.
– Я скоро вернусь, – ровно заявляет Никита.
– Ты же не, – осекаюсь, по его кривой ухмылке читаю единственный возможный ответ на свой немой вопрос. – Ты… пожалуйста. Прошу! Ты же сказал, что врача вызовешь.
– Вызову, – усмехается шире. – Когда закончу.
И закрывает дверцу. Удаляется в ночь.
Пробую выбраться. Не сразу нахожу ручку, однако все же хватаюсь за нее, дергаю, отчаянно жму. Бесполезно. Явно блокировка. Из салона автомобиля не выйти.
Придется ждать.
Я всматриваюсь в полутемные улицы, но сильная тонировка на стеклах мешает обзору. Да и мало что можно разглядеть. Понимаю, вряд ли сумею как-то повлиять на происходящее.
Зверь глух к мольбам. Он уже вынес приговор, причем окончательный, без права на обжалование. Теперь остается лишь смириться. Такие, как он, действуют прямо и четко, напролом. Воплощают в реальность самые суровые фантазии. Жестко. Четко.
Ворох тягостных мыслей не позволяет успокоиться, никак не удается унять лихорадочный трепет в руках и ногах. Пусть пострадали дурные люди, причем справедливо, однако мне муторно от всего произошедшего. Не хочу, чтобы проливалась кровь, не важно чья.
Ненормально это. Аморально. Хотя внутренний голос упорно нашептывает, будто я не права.
А меня бы пожалели? Отпустили? Закончив глумиться над телом, стали бы врача вызывать?
Ком в горле. Глаза печет. В груди становится тесно, желудок спазмы терзают. Как представлю, что могло произойти, как воображу последствия. Думать тошно.
Плевать им на меня было. Развлеклись бы по полной и на помойку вышвырнули, и это еще при хорошем раскладе. А при плохом – труп бы утром закапывали.
Сколько людей пропадает? Десятки. Сотни. Вот на нашем рынке такое тоже бывало. Раз и нет человека. Никто этим бандитам не указ. Везде у них свои «кадры».
Бешеным псам закон не писан. За деньги многое купить можно. И молчание, и спуск расследования на тормозах.
Надо о себе волноваться. Радоваться, что жива осталась, отделалась легким испугом и вырвалась из пекла, так и не ступив вглубь.
Теперь сумею к детям вернуться. А если бы Зверь не пришел за мной, если бы чуть задержался, то может, и некому бы тогда домой возвращаться было. Сгинула бы.