Шрифт:
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
1.
«Луна, луна. Цветы, цветы…»
Вот привязалось же!
— Давайте помогу, — предложил таксист, увидев, что я заплатила больше, чем насчитало мобильное приложение.
— Спасибо, — кивнула я и неуклюже выбралась из машины, вытащив два огромных пакета с маленькими подарочными пакетиками.
— У вас праздник? День рождения? — водитель взял с заднего сиденья охапку цветов — целых семь букетов. Розы, гвоздики, хризантемы.
— Да, —
— Оу… — равнодушно отозвался он. — Поздравляю. Это… здоровья вам.
Ну разумеется, что же еще можно пожелать тетке, отметившей… юбилей. Только здоровья. Не кашляй, бабушка. И челюсть вставную не потеряй.
Я тащила свои трофеи к парадной, поправляя подбородком норовящую сползти с плеча сумку, когда вдруг почувствовала чье-то присутствие рядом. Неужели таксист пошел за мной? Показалось, что слышу за спиной осторожные мужские шаги.
Да ведь он мне в сыновья годится! Маньяк? Или решил ограбить?
Я резко обернулась и никого не увидела. Пустой двор. Мелькнули и исчезли габариты свернувшего в арку такси, залаяла вдалеке собака. Только ночь вытаращилась на меня полной луной, как одноглазый черный кот.
Странно. Это ощущение было таким отчетливым. Словно кто-то стоял за спиной и дышал в затылок.
Поставив пакеты у двери, я выудила из сумки ключи и тут же уронила их. Издевательски звякнув, они провалились в решетку слива. К счастью, брелок-пингвин оказался слишком широким и застрял. Эта мелочь стала последней каплей ужасного дня, когда я с утра до вечера растягивала рот в улыбке, благодаря за поздравления и пожелания. Слезы хлынули ручьем.
У пустой квартиры — безнадежно пустой! — был все же один плюс. Никто не видел и не слышал, как я плачу, уткнувшись лицом в диванную подушку, перепачканную потекшей тушью. До чего же паршиво остаться одной в пятьдесят лет!
Пятьдесят… Это звучало как конец света. Конец жизни. Головой я понимала, что наступит утро — и ничего не изменится. Как все шло, так и будет идти дальше. Как вчера, так и завтра. Как было и в тридцать, и в сорок.
Да ладно, Эля, совсем не так.
В тридцать я была счастливой женой и ждала ребенка… который не родился. Два ужасных слова, пугало любой будущей мамы: «замершая беременность». Узнав, что детей у меня больше не будет, Виктор постепенно начал отдаляться, и через два года мы развелись.
В сорок я любила так сильно, как никогда прежде. И любовь эта была взаимной. Она могла бы стать моим счастьем до конца дней. Если бы Олег не погиб в автокатастрофе. Меня как будто льдом сковало, и никто уже не смог его растопить.
Так что… тридцать, сорок… Тогда пугала сама цифра. Конец одного жизненного этапа и начало нового. Сейчас это была не просто пятерка с нулем. Не старт шестого десятка и постепенное превращение в старуху. Точнее, не только это, но еще и беспросветное, как осенний дождь, одиночество. Искать кого-то, лишь бы заткнуть пустоту — нет, это было не для меня.
Я вытерла слезы и встала. Все, минутка слабости закончена. Как верблюд в пустыне: лег, поревел, жалуясь на судьбу, встал и пошел дальше. Когда была в Египте, экскурсовод рассказывал: опытный погонщик никогда в такой момент не будет ругать скотину и заставлять подняться. Даже животному время от времени надо поплакать и выпустить пар.
Стянув через голову платье, я подошла к шкафу повесить его и остановилась у зеркальной дверцы. Картина не обрадовала. Не только зареванной физиономией с распухшим носом и разводами косметики. Разумеется, смотреть на свое отражение каждый день приходилось не по одному разу — когда причесывалась, делала макияж, одевалась. Но уже давно я не пыталась взглянуть на себя… глазами стороннего наблюдателя. Представляя, какой видят меня другие люди. Не только мужчины.
Сегодня мне делали комплименты: «Элечка, ты так хорошо сохранилась, прямо девочка».
Прямо, криво… Что толку выглядеть в пятьдесят на крепкие сорок пять или потрепанные сорок? Главное — на сколько себя чувствуешь. «Девочке» — по ощущениям — было лет восемьдесят. И началось это уже с год назад или даже раньше. Слабость, апатия, почти полное отсутствие аппетита. Даже сегодня, за столом, который накрыла на работе для коллег, ничего не ела, только выпила полбокала вина.
Я ходила в поликлинику. «Ну что вы хотите, — снисходительно сказал совсем молоденький мальчик-терапевт, которому, видимо, не удалось поступить в ординатуру, — это климакс. Он такой, беспощадный. Пусть гинеколог заместительную терапию назначит».
«У всех проходит, и у вас пройдет, — флегматично утешила тетка-гинеколог. — Но таблеточки попейте».
Таблеточки не помогали. Иногда накрывало так, что темнело в глазах и звенело в ушах. Почти до обморока. А когда сегодня утром достала из шкафа парадный брючный костюм, в который пару лет назад еле влезала, оказалось, что он болтается на мне, как на вешалке. Ну еще бы! Минус пять кило за последние три месяца. Сами собой. А раньше борьба за стройную фигуру была неотъемлемой частью моей жизни — диеты, спорт.
Мда, худая корова еще не газель. Ребра, ключицы, тазовые кости — как металлоконструкции. А грудь… Когда-то ведь была моей гордостью — высокий третий размер идеальной формы. Сейчас только анекдоты на ум и шли. Про уши спаниеля и вытянутую физиономию Сэма. Впрочем, начинать плакать по второму кругу еще и из-за этого не имело смысла.
Сил хватило только на то, чтобы поставить цветы в ведро с водой, смыть косметику и почистить зубы. Но стоило лечь в постель, и оно появилось снова — ощущение чьего-то присутствия рядом. Так отчетливо, что я вздрогнула и включила свет.
Никого.
С ума схожу, что ли?
«Нет, Эля, не сходишь».
Голос звучал… как будто внутри моей головы.
Голос Олега.
2.
— Олег? — губы не слушались, словно замерзли.
«Нет. Я использую тот голос из твоей памяти, который тебе наиболее приятен. И вызывает наибольшее доверие».
— Кто… ты?
Нет, я определенно спятила. Не от пары глотков вина ведь глюки.
«А я говорю, что нет, — голос звучал ровно, абсолютно без выражения. — Может, ты меня выслушаешь? Без этих глупостей о том, что спятила? Хотя понимаю, это будет сложно. Но ты уж постарайся, ладно? От этого зависит и твоя дальнейшая судьба, и моя. От того, сможешь ли поверить и довериться».