Любимая ведьма герцога
Шрифт:
Лестница выбралась в большую круглую комнату с двумя окнами. На кровати под легким одеялом лежал мужчина, в котором я с трудом узнала Хеллая, настолько он постарел и исхудал. Неаккуратно подстриженные волосы с проседью, такая же, как у Медора, пегая борода, покрывающая впалые щеки до самых скул, морщины у закрытых глаз.
Я сразу почувствовала его — смертельный лед. Не черные иглы, как когда-то у Тэрвина, совсем другой. Слепяще синий, с холодом серебра. Острые, словно бритва, грани, развернувшиеся веером. Я вдруг увидела, как они
— Оставьте нас! — потребовала я и не узнала свой голос.
Во взгляде Тэрвина промелькнуло что-то похожее на благоговейное восхищение. Он и слуга, пожилой мужчина в серой одежде, послушно направились к лестнице. Я села на кровать, сделала несколько глубоких вдохов, привыкая к тяжелому запаху неподвижного тела. Взяла Хеллая за руки, крепко сжала пальцы. Лед не сдавался, и лишь через несколько минут я заметила, что грани стали не такими острыми, их четкие очертания словно слегка смазались.
Я собирала в себе тонкие нити тепла, сматывала их в сияющий огненный клубок, который становился все больше и больше. А когда он стал огромным, похожим на раскаленный добела металл, бросила его на лед, и тот начал таять, растекаясь мутными ядовитыми потоками. Вся комната вокруг кровати была залита этой мерзкой жижей, из которой поднимались и плюхались обратно синие протуберанцы. Хотя если бы кто-то поднялся бы сейчас сюда, ничего бы этого не увидел. Только то, что я сижу на кровати спящего аарцоха, держа его за руки.
Жидкость быстро испарялась, наполняя воздух невыносимым зловонием, от которого к горлу подступала тошнота. Голова кружилась все сильнее, и я боялась, что потеряю сознание, не успев закончить. И тогда лед вернется, но на этот раз убьет.
Сколько прошло времени? Час или, может, сутки? Я собирала внутри себя остатки тепла и с отчаянием понимала, что его не хватает. Лед растаял почти полностью, но одно лезвие все еще оставалось у сердца. И тогда я представила, что сама становлюсь теплом и светом. Вся, без остатка. Мое тело, мои мысли. И этот сгусток пламени я бросила на последнее синее пятно. Оно растаяло, и веки Хеллая, дрогнув, медленно приподнялись. Затуманенный взгляд остановился на мне.
— Кто… вы? — из пересохших губ вырвался едва слышный шелест. И тут же глаза его расширились: он узнал меня. — Джен…на?
Передо мной замелькали черные и красные круги, все завертелось с бешеной скоростью. Выпустив руки Хеллая, я соскользнула с кровати на пол и поползла к темному пятну лестницы. Наклонившись над краем отверстия, крикнула… нет, не крикнула, а прохрипела едва слышно:
— Тэрвин!
И, уже проваливаясь в беспамятство, успела подумать: никто не услышит и не придет. Потому что внизу будут ждать, когда я спущусь сама. А Хеллай слишком слаб даже для того, чтобы пошевелиться, и не сможет позвать на помощь.
64.
Открыв глаза, в первое мгновение я не сразу поняла, где нахожусь. Показалось, что накануне крепко выпила и проспала на работу. Но комната была явно не моя: крохотная, темная, с окошком под потолком. Рядом с кроватью, узкой и неудобной, держа меня за руку, на стуле сидел Тэрвин. Откинув голову к стене, он, похоже, дремал, но открыл глаза, едва уловил мое движение.
— Джен, как ты? — его голос был полон тревоги и волнения.
— Не знаю, — огромный шершавый язык отказывался слушаться. — Можно мне попить?
— Быстро принеси воды, — приказал Тэрвин, открыв дверь. Кто-то невидимый с топотом помчался по коридору.
— Голова сильно кружится, — пожаловалась я. — И тошнит. Кто меня нашел? И как Хеллай?
— Спит, — заметив, что я испуганно приоткрыла рот, он тут же меня успокоил: — Нет, все нормально. Ты его разбудила. Это обычный сон, не колдовской. Он очень слабый. Лекарь Двиан сказал, что ему нужно набираться сил. И к тебе он собирался зайти. А нашел тебя я. Ты лежала у лестницы без сознания.
— Ты услышал, что я звала?
— Не знаю, Джен. Я был во дворе. Ты ведь нас выгнала, и я ждал, когда выйдешь сама. Чтобы не мешать. И мне вдруг показалось, что зовешь. Может, почувствовал что-то. Решил, что поднимусь, а если действительно послышалось, то сразу уйду.
— Может, и правда почувствовал, — это было очень странное и приятное ощущение, как будто по горлу и по груди провели мягкой меховой лапкой. — У меня уже не осталось сил кричать. Позвала, но тихо, вряд ли ты мог услышать снаружи.
— Скажи, как ты это делаешь? — Тэрвин снова взял меня за руку. — Лечишь?
— Если болезнь не тяжелая, усталость или легкое недомогание, то это как холод. Мои руки становятся теплыми, и я просто согреваю. Если тяжелая — вижу лед внутри тела. И тогда тепла надо очень много. Как будто вытягиваю его из себя и отдаю. Пока не растает. С тобой было сложно, но с Хеллаем намного сложнее. И я уже испугалась, что не смогу.
— Ты была совсем холодная. Очень бледная и почти не дышала. Не представляешь, как я испугался, когда увидел, что отец открыл глаза и смотрит на меня. Подумал, ты спасла его ценой своей жизни. Принес тебя сюда, к себе, позвал лекаря. Тот сказал, что надо ждать, когда ты очнешься… или не очнешься. Я сидел с тобой, держал за руку, и она становилась все теплее и теплее. И дышать ты стала глубже, спокойнее.
Наверно, Кай тут съехидничал бы, что Тэрвин просто отдал мне должок. Сначала я поделилась с ним своим теплом, а потом он со мной своим. Хотя и не колдун совсем никакой.
— Спасибо тебе, — я едва удержалась, чтобы не всхлипнуть. — Сколько времени я была там? В башне?
— Примерно два часа. И здесь часов шесть. Уже вечер.
— Значит, это твоя комната, Тэрвин? — слабо улыбнулась я. — Роскошные покои правителя?
— Можно сказать и так. В больших живут по несколько человек, а у меня отдельная.