Любимая
Шрифт:
— Но я уже впуталась!
— Вовсе нет! И если ты еще раз подвергнешь себя опасности, как сейчас, я тебе обещаю, что ты об этом пожалеешь.
Это заявление, сделанное спокойным голосом, возымело больший эффект, чем громогласные угрозы. Тео молча грызла ноготь и размышляла. Она вовсе не чувствовала никакой опасности, но Сильвестр был не в настроении говорить на эту тему, и поэтому, с минутку подумав, Тео весело прощебетала:
— Что ж, поскольку я не хочу сегодня с тобой ссориться, лучше вернуться к более приятным занятиям. И она снова села к нему на колени.
Некоторое
Но что могло подвигнуть Нейла на убийство? Что мог сделать Сильвестр, его друг детства, чтобы довести его до этих отчаянных усилий? Нейл всегда был трусом и паникером, человеком физически слабым, и Сильвестр никогда не порицал его и не смеялся над ним. Наоборот, он всегда был на стороне Нейла в школьных сражениях. Но у Джерарда оказалась короткая память. Единственное, чего он не сделал на военном суде, — это впрямую не обвинил старого друга и товарища в трусости.
А затем повернулся к нему спиной.
Нейл ясно показал, что Сильвестр Джилбрайт утратил все права на его дружбу и преданность. А теперь он пытается убить его! Зачем? Разве мало было погубить репутацию и карьеру Джилбрайта?
За этим должна стоять Вимьера, и не существует ничего другого, что могло бы вызывать вражду между ними.
Чего боится Нейл? Он хочет что-то предотвратить. Вероятно, у Сильвестра есть ключ к какому-то секрету. Секрету, который может сильно повредить Нейлу, если не погубить. Это единственное объяснение.
Граф попытался вспомнить те минуты на португальской земле. Это было на закате, и они удерживали позиции весь день, несмотря на непрерывные атаки противника. За ними была река. Маленький отряд майора Джилбрайта охранял мост, по которому, должно было подойти подкрепление.
Он это знал. Это было зафиксировано в архивах Хорсгарда. Капитан Джерард должен был подойти с наступлением сумерек, и Джилбрайту оставалось продержаться еще немного…
Сильвестр закрыл глаза, пытаясь воссоздать те мгновения. В его внутреннем видении кружил некий коршун, словно черная туча в голубом просторе неба. Что он тогда чувствовал? Страх? Возможно. Только дураки не боятся смерти. Молодой корнет-знаменосец, почти мальчик, был ранен утром и весь день лежал на жаре, то плача, то крича и зовя маму. Сильвестр и сейчас слышал его голос, доходящий до него сквозь туман памяти. Он видел лицо сержанта Хенли, слышал команды, призывающие солдат действовать быстрее, когда они перезаряжали свои ружья и стреляли по надвигающимся синим цепям французов.
Сколько раз за этот нескончаемый день они отбрасывали неприятеля за холмы! Можно было легко отступить за мост, но Джилбрайту ни разу не пришла в голову такая мысль. До ночи они должны получить подкрепление!
Что же случилось потом? Синие мундиры вновь пошли в наступление, когда солнце уже опускалось за холмы и слепило глаза английским стрелкам.
А
И ничего дальше! Каждый раз все останавливалось на одном и том же. Нет, было еще одно воспоминание, правда, изолированное и лишенное контекста. Он видел лицо стоящего над ним француза и направленный на него штык. Видел фанатический блеск в глазах вражеского солдата, затем — вспышка белых искр. Больше он ничего не помнил. Изредка в лихорадочный бред врывался голос Генри, и так многие месяцы, пока Джилбрайт не очнулся в тулузской тюрьме.
Сильвестр выбрался из постели. Тео что-то пробормотала и перевернулась на живот, ища его во сне руками.
Граф налил стакан воды и стоял у окна, вглядываясь в светлеющее небо.
Если Нейл хотел убрать его с пути, то почему он не обвинил его тогда, на военном суде? Это было так просто, ведь Сильвестру было нечего ответить в свое оправдание. Джерард мог заявить, что Джилбрайт сдался преждевременно. Что сам он прибыл точно вовремя. И приговором был бы расстрел.
Но Нейл этого не сделал. Если он хотел что-то утаить, то зачем рисковал? Ведь Джилбрайт мог заговорить. А теперь Джерард неуклюже пытается избавиться от него, вероятно, потому, что Сильвестр снова появился в обществе. Зализывающий раны и скрывающий свой стыд в захолустье, Джилбрайт не представлял собой угрозы. Но он вернулся к жизни, и вместе с ним вновь оживет старая история.
Кстати, на суде был еще свидетель — сержант Джерарда. Что сказал он?
Сильвестр нетерпеливо тряхнул головой. Он помнил лицо этого сержанта — отвратительный образчик человеческой породы. Но Сильвестр не помнил его показаний. В любом случае свидетельства сержанта были чистой формальностью.
— Что ты делаешь?
Сонный голос Тео нарушил размышления Сильвестра, и он повернулся к кровати. Тео сидела и усиленно моргала, чтобы отогнать сон.
— Наблюдаю рассвет. Спи, — ответил граф.
Однако Тео продолжала сидеть и мрачно смотреть на мужа. О чем он думал, вглядываясь в серые сумерки? Он, несомненно, знал, кто тот человек. Тео была в этом уверена. Когда Сильвестр повернулся к ней, чтобы ответить, в лице его было нечто угрожающее, леденящее душу. Не хотелось бы ей быть на месте того, кто вызвал такую реакцию.
Тео откинула одеяло и босиком прошлепала к нему. Черные волосы струились по ее телу.
— Уже светает?
— Почти.
— Когда ты получил это? — спросила Тео, указывая на шрам.
— О, в одной стычке десять лет назад.
Тео кивнула, взглянула на него и увидела затаившуюся в серых глазах боль. Ее муж носил больше шрамов в душе, чем на теле, и если она хотела когда-нибудь понять его, то должна была знать, откуда эти шрамы.
— Идем обратно в постель, — с внезапной живостью сказал Сильвестр. Подхватив Тео, он понес ее к кровати. — Что за отважную, неустрашимую цыганку я получил в жены!
— А тебе хотелось бы другую?
В голосе Тео слышалось беспокойство, но Сильвестр отрицательно покачал головой: