Любимец (Спонсоры)

Булычев Кир

– Сеня! – крикнул я на бегу. – Сеня, немедленно назад!

Мальчишка не слышал или не хотел слышать меня. Он добежал до воды и остановился. Я испугался, что он нырнет, но он медлил.

Я выскочил из прохода между складами и оказался на пологом, поросшем мягкой травой и подорожником берегу реки, которая огибала гладкую высокую башню.

На берегу мы с Сеней были не одиноки – на откосе сидели в ряд рыболовы, все с удочками, все в белых или соломенных шляпах.

При виде нас они вовсе не всполошились, как я того опасался, а продолжали заниматься своим делом, лишь один из них, курносенький господин с седыми усами и бакенбардами

в полосатой фуфайке и полосатых штанах, прижал палец к губам, предупреждая, чтобы мы не распугивали рыбу. Я кивнул ему в ответ и возобновил погоню за Сенечкой, которого мне удалось поймать в тот момент, когда он уже изготовился нырнуть в воду. Я так спешил, что нечаянно схватил его за ухо, мальчишка замер и принялся ныть.

Не зная, что делать дальше, я обернулся и увидел, как по откосу, подобрав длинную синюю юбку, изящная до изумления, спускается красавица, на которую глазею не только я, но и все рыболовы.

Красавица приблизилась к нам и открыла ротик, обнаружив отсутствие передних зубов, что, конечно же, разрушило ее изысканный образ для тех, кто близко к ней находился.

– Молодой человек, – сказала она негромко, но решительно, обращаясь к Сенечке. – Твое счастье, что Тим тебя поймал раньше, чем я. Сейчас ты, негодяй, чуть не сорвал операцию, ради которой некоторые люди уже погибли, а другие еще погибнут. Операцию, от которой зависит будущее Земли.

Хоть и говорила она тихо, мне казалось, что от ее голоса покачиваются бетонные стены цитадели спонсоров. Рыболовы должны бы разбежаться от этих страшных слов. Но рыболовы ничего не слышали и блаженствовали на солнышке.

Сенечка побледнел от страха. Мне кажется, что он никогда еще в жизни так не пугался.

– Я только окунуться… я сразу назад… я не думал, я больше не буду, – бормотал малыш. Мне стало жалко его. Ирка увидела, что моя рука движется к его головке, чтобы погладить, и в мгновение ока ринулась вперед и дернула меня за руку.

– Не смей, – шепотом закричала она. – Если я делаю ребенку реприманд, то ты, Ланселот, будь любезен, потерпи, не вмешивайся, как бабуся, в педагогический процесс! Песталоцци проклятый!

Мы с Сенечкой рты открыли – оказывается, Ирка знает такие ученые слова!

– Пошли отсюда, – приказала она, – рыболовы нас уже запомнили. Кто-нибудь обязательно сбегает и настучит.

Мы с Сенечкой покорно и виновато пошли за Иркой вверх по зеленому склону. Было жарко, хоть день еще не дошел до половины. Легкие кучевые облака таяли, приближаясь к солнцу, будто оно высушивало их.

Мы поднялись обратно к пустым складам и там остановились, разглядывая башню.

Более всего она была похожа на бетонный пень. Диаметром он достигал метров ста, высотой – более того. В верхней части гладких стен были видны узкие окна-бойницы, а верх был увенчан зубцами.

Пень уходил в воду – темную, быстро текущую речку, шириной как улица, на которой свободно могут разъехаться четыре автомобиля. Мне показалось странным, что в речке такое быстрое течение, ведь на плане она представляла собой замкнутое кольцо – ров. Я понимал, что нам придется преодолеть эту водную преграду, но как это сделать, я не представлял. Тем более непонятно было, что же делать потом: на стометровую бетонную стену вскарабкаться невозможно.

Тут же обнаружилось еще одно препятствие.

Один из рыболовов привстал, и я увидел, что поплавок, оттянутый до отказа течением направо, ушел под воду, а рыболов подсек и потянул добычу к себе. Серебряная рыбка показалась над водой – но в тот же момент из воды высунулась страшная морда, заканчивавшаяся острым хищным клювом. Открылся большой рот – чудовище схватило рыбку и проглотило ее вместе с крючком и наживкой. Рыболовы дружно ахнули и сбежались к пострадавшему товарищу выразить сочувствие. Но они никак не были удивлены происшедшим – видно, они знали, что во рве водятся такие чудовища. У меня похолодело сердце: я представил себе, как мы войдем ночью в эту воду и как чудовища сожрут Ирку и Сенечку. О себе я не подумал.

– Что это? – спросил Сенечка. – Я никогда не видел.

– И я не видел, – сказал я. – Но я думаю, что ночью они спят.

– Только без паники, – сердито сказала Ирка, – вы уже готовы убежать назад.

– Никто никуда не бежит, – сказал я.

– Ползун с ними расправится как с котятами, – сказала Ирка.

Мне показалось, что последнюю фразу она только что придумала.

– Пойдемте поглядим на город, – сказал я, чтобы не ссориться.

– Чем меньше мы будем гулять, тем лучше, – возразила Ирка.

– Интересно же посмотреть, как живут люди в счастливом городе Аркадии!

– И мне интересно, – сказал Сенечка.

– Хорошо, – согласилась Ирка, – только руками ничего не хватать, не привлекать к себе внимания, не драться и не спорить.

– Разумеется, – сказал я. – Без сомнения.

Я понимал, что Ирке не меньше чем нам интересно погулять по сказочному городу. Ведь даже если мы останемся живы, мы никогда больше сюда не попадем. Ирка оглядела нас, приказала мне вычистить пятно на брюках, а Сенечке отряхнуть шапочку и почистить травой ботинки.

– Если кто-нибудь что-нибудь спросит, – приказала Ирка, – мы – счастливая семья: Беккер-отец, Беккер-мать и Беккер-сын.

– А кто Беккер-сын? – спросил Сенечка.

– Ты, мой ласковый, – сказала Ирка и щелкнула его по лбу.

– Еще чего не хватало! – возмутился малыш и протянул мне ручку. – Я лучше буду с Тимом гулять, он не дерется, – сообщил он ей.

Мы миновали склады. Дорожка, что вела к ним, вливалась в настоящую улицу, замощенную булыжником.

По обе стороны улицы были небольшие палисадники, в которых цвели сирень и тюльпаны. За палисадниками тянулись одноэтажные уютные домики под красными крышами, покрашенные в веселые цвета. Из труб вились дымки, а из кухонных окошек тянуло вкусной пищей. Кое-где в палисадничках копались старушки, сажали рассаду, пропалывали грядки. При виде нас некоторые распрямляли свои старые спины и вежливо с нами здоровались. Мы, разумеется, здоровались в ответ.

Из некоторых открытых окон доносилась приятная музыка. Я заглянул в одно из них и увидел, что там, за небольшим пианино, сидит приятная девушка с высокой прической и играет.

Сенечка шел, не закрывая рта – никто из нас ничего подобного не видел, но мы с Иркой как могли скрывали свои чувства, свое удивление, а Сенечка скрывать его не намеревался.

Когда короткая улица особнячков окончилась, мы повернули на другую, где палисадников перед домами, как правило, не было, да и сами дома были крупнее, порой двухэтажными, кирпичными. На подоконниках окон, выходивших на улицу, стояли горшки с цветами, а также аквариумы и клетки с певчими птицами. Порой между ними выглядывала бабушкина или дедушкина голова и улыбалась нам. Мы улыбались в ответ.