Любимое блюдо
Шрифт:
Он продолжал на меня пялиться, пока черты его лица не превратились в гримасу, словно это доставляло ему ни с чем несравнимое удовольствие, вспоминая которое, он будет дрочить, коротая долгие ночи. А потом мужчина развернулся и вышел. В комнате без него стало ощущаться значительно тише, будто одно его присутствие воспринималось мной как речь.
Следующие несколько часов, я порхала по комнате и танцевала. Я знаю, как безумно это могло прозвучать. Это и было безумием. Но на второй день я порхала по камере, как прима-балерина. Вам просто не понять, как отчаянно я нуждалась почувствовать
Когда я была ребенком, то занималась балетом. Я оказалась настолько талантливой, что меня пригласили в крупную танцевальную студию в Нью-Йорке. Но, хорошенько поразмыслив, я отклонила их предложение. Карьера балерины, как правило, заканчивается к двадцати пяти годам. К тому времени как меня заперли в клетке, она была бы уже завершена пять лет назад.
Я была рада, что не сделала балет своей профессией. Она бы уничтожила мои ноги. Хотя я не смогла не подумать о том, что покалеченные ноги - это лучше, чем быть узницей социопата.
Так что, я танцевала. Чтобы отвлечься и перенестись в ту реальность, где я была свободной. Камера оказалась идеальной сценой с достаточным местом для прыжков с поворотом и пируэтов.
Несмотря на то, что в ней поддерживалась стабильная температура около двадцати одного градуса, я чувствовала, как по моему лицу скользили потоки воздуха, пока я подпрыгивала и кружилась. Я ощущала, как мои ноги касались пола с профессиональной точностью, которую я так и не утратила, когда отреклась от балета. В моем сознании музыка звучала так же, как и воспоминания о старых уроках в танцевальном классе.
Я верила, что выиграла этот раунд. Нарушила систему, которую он так тщательно выстраивал. Когда я больше не могла танцевать, то села на пол. Я проголодалась и хотела пить, но не позвала его, чтобы он накормил меня.
Я знала, что позвать его было бы нормальной реакцией. Но я уже видела, какое безразличие он проявил, когда я разбила тарелку. В его расписании все будет идти по тому плану, который он наметил, а все мои действия лишь затянут процесс. Теперь я была в этом уверена. К тому же в моем горле настолько пересохло, что закричать я просто не могла.
Я не знала, когда он вернется, чтобы накормить или напоить меня, так что пыталась сберечь силы. После того, как я несколько минут просидела на полу в углу камеры, дверь открылась, и рядом с ней поставили несколько бутылок воды.
Она оказалась холодной, словно ее достали из холодильника, и за это я была очень благодарна. Хотя у меня оставались кое-какие подозрения. Сидел ли он за дверью и подслушивал, что я делаю? Или камера была напичкана жучками? А может еще чем-нибудь? Пока я пила воду, то сканировала верхнюю часть стен.
Это была та область, которой я не уделяла особого внимания. В конце концов, я не могла достать до потолка, так что какой смысл был в том, чтобы лежать на спине целый день и глазеть на него? Но все же они там были. В потолке, в разных углах, маленькие черные точки. На первый взгляд, издалека, они выглядели как случайные отметины. Скрытые камеры.
Сукин сын наблюдал за мной. Насколько я
Если я была права, то он не вошел бы в комнату, пока я не оказалась бы на том самом месте. Как я могла использовать эту информацию в своих интересах? Очевидно, что для того, чтобы поесть, мне нужно было некоторое время просидеть в углу, но я была в состоянии предотвратить дополнительные нежелательные визиты, если бы оставалась поближе к двери, когда не голодна. Спать около двери, вероятно, было хорошей идеей.
Теперь мне предстояло разобраться, как быть с водой. У меня имелось достаточно четкое представление о том, что происходило, спасибо книге «Психология 101». Характеристика обусловленного поведения и изучение Стокгольмского синдрома не прошли даром. Я даже понимала, что мои рассуждения на тему его действий, не остановят этого мужчину, и, в конце концов, он победит. И случится это скорее рано, чем поздно, потому что ему известны все мои слабости.
Я должна была научиться находиться в изоляции, в тишине, без компании или внешних раздражителей. Мне предстояло научиться медитации, начать заниматься йогой или попрактиковаться в упражнениях с дыханием.
Чуть раньше, я подумывала заняться мастурбацией. Я понимаю, как дико и неуместно это звучит. Когда вы находитесь в подобной ситуации, вы не желаете делать ничего, что даже отдаленно имеет сексуальный подтекст, потому что это может быть расценено, как приглашение. Но для меня в этом не было ничего сексуального. Это могло бы послужить просто утешением, возможностью снять стресс, чтобы избежать приступа панической атаки.
Но здесь были камеры, и теперь я об этом знала. Так что, независимо от того, как сильно мне хотелось выпустить пар, делать этого я не собиралась. Это могло послужить ему оружием в дополнение к тем коварным планам, которые уже были направлены против меня, а рисковать я не хотела.
После того, как я допила воду, я снова поставила бутылку около двери и отошла назад, чтобы сесть в углу комнаты. Я хотела проверить, достаточно ли внимательно он следил за мной, чтобы сразу забрать бутылку или мужчина захочет выждать какое-то время. Он изучал меня, а я в свою очередь изучала его.
Я задавалась вопросом, свяжет ли он меня, чтобы я не смогла танцевать, заниматься йогой или вообще двигаться как-то иначе, кроме как бессмысленно вышагивать по комнате. Мое очередное связывание заставило бы его применить ко мне силу - то, что он пока не был готов привнести в уравнение. Разумеется, он мог бы снова накачать меня наркотиками.
Посмотрев на пустую бутылку, я в ужасе распахнула глаза. Я не смогла вспомнить, была ли она герметична или нет. Я просто открутила крышку и начала пить, потому что слишком сильно хотела утолить жажду, чтобы задумываться о чем-то подобном. Большинство обычных вопросов, касающихся безопасности, сейчас не имели для меня никакого значения.