Любимое блюдо
Шрифт:
Она уже и забыла, что такое кровать или как ощущались прикосновения к коже подушек или мягких матрасов. На ней все еще была повязка, когда он раздвинул ее ноги и протолкнул пальцы во влажный жар внутри нее. Она была мокрой, такой мокрой для него, что могла слышать хлюпающие звуки, в то время как его пальцы погружались внутрь и выскальзывали наружу в хаотичном ритме. А затем девушка почувствовала на своей киске его рот, которым он ласкал ее, пока она не закричала.
– Да, прошу, прошу, не прекращай ко мне прикасаться.
Ее дыхание стало поверхностным, когда она уплыла
***
Я лежала на кровати и пыталась отдышаться, когда услышала, как закрылась дверь. Повязка, которую он использовал, чтобы привести меня сюда, все еще была на мне. Я не решилась ее снять. Боялась, что если сделаю это, он стащит меня с этой мягкой теплой постели и отведет обратно в камеру. Я не хотела находиться там. Если бы мне пришлось стать его шлюхой, чтобы туда не возвращаться, я бы это сделала.
Внезапно, у меня зародилось желание прикрыться, но я отказалась ему следовать. Я не планировала сдвигаться даже на дюйм с того места, где он меня оставил. Я буду передвигаться только тогда, когда он позволит мне это сделать, но не раньше. Он был мне слишком сильно нужен, чтобы разозлить его прямо сейчас.
Возможно, прошло полчаса, прежде чем дверь открылась вновь, но я сразу почувствовала запах еды. Не куриного супа с лапшой. Настоящей еды. Он снял повязку с моих глаз.
И у меня произошла полная сенсорная перезагрузка.
Передо мной оказался поднос с жареной индейкой, соусом, запеканкой из сладкого картофеля, кукурузой и какими-то большими пышными домашними рулетами. Я накинулась на один из них так, будто была с голодного мыса, и в некотором смысле так и было. Все казалось таким вкусным, намного лучше, чем обычно, когда я ела эти блюда на День Благодарения. Рядом стоял стакан со сладким чаем, а чуть в стороне маленькая тарелочка, на которой лежал теплый кусок тыквенного пирога. Баллон со взбитыми сливками стоял по стойке смирно в ожидании, когда его содержимым покроют пирог.
Вероятно, я ела как свинья. Но мужчине, кажется, было все равно, так что и мне тоже. Не думаю, что он стал бы обучать меня правильному поведению за столом. Когда он преследовал меня, то десятки раз видел, как я ела на фуршетах, и это выглядело не так, как сейчас - лопата в деле.
Как только я убедила себя, что еда никуда не денется, то замедлилась и начала осматривать комнату. Первым, что я заметила, оказался солнечный свет. У меня было окно! В нем стояло пуленепробиваемое и небьющееся стекло (кое-что, что я выяснила позже), а с уличной стороны располагалась решетка. Тем не менее, это было окно. Его обрамляли легкие, прозрачные занавески, чтобы скрыть решетки. Светило солнце, небо было голубым, и я могла это видеть. Наконец-то я поняла, какое сейчас время суток.
Комната выглядела воздушной с яркими, насыщенными цветами, как те, что мне снились. Стены драпировали ткани, начиная от самого потолка. Это все напоминало мне
Рядом с окном висел календарь с обведенной датой. 3 июня. Это произошло в середине мая, когда у меня была последняя лекция. Комната смотрелась намного больше, чем моя камера пыток, и в ней находилось почти все, о чем только можно мечтать. Тут был CD-плеер и сотни компакт-дисков. Имелся богато украшенный стол и удобное, выглядящее вращающимся, кресло. Красивый красный кожаный альбом лежал на столе рядом с большим количеством ручек, чем я могла бы сосчитать. На столе стояли часы, которые подсказали мне, что была половина четвертого вечера.
Вдоль одной из стен располагалось больше книг, чем я могла бы прочитать за год. Изучая корешки, я заметила, что некоторые из них были моими старыми фаворитами, а другие - книгами, которые я хотела прочитать, но все никак не могла найти для этого времени. Некоторые книги были теми произведениями, о которых я ничего не слышала, но оказались близкими к остальным по жанру.
Он наблюдал за мной, пока я ела, и забрал поднос, когда я закончила. Мужчина поставил его на маленький журнальный столик, зажег лампадку и вставил компакт-диск в проигрыватель. Богатая классическая музыка заполнила помещение.
Кровать, на которой я сидела, была завалена подушками, и поверх нее лежало золотистое атласное покрывало, которое почему-то не выглядело безвкусным.
Слегка передохнув, я осторожно поднялась. Я знала, что голая и стеснялась этого, но предпринимала попытки скрыть страх того, что он снова все заберет. Мои ноги погрузились в самый мягкий, толстый ковер, который я когда-либо чувствовала, и мне пришлось останавливать себя физически, чтобы не завалиться на пол и не начать кататься по нему как щенок.
В дальнем конце комнаты расположилась гардеробная, настолько большая, что ее могли бы использовать как еще одну комнату. Она оказалась заполнена великолепной одеждой, которая была именно моего размера.
– Могу я…?
– спросила я, когда потянулась за парой дизайнерских джинсов и топом на бретельках сливового цвета.
Он кивнул и пересек комнату, чтобы открыть ящик комода, указывая на комплекты нижнего белья, которые также оказались дизайнерскими. Я одевалась быстро, стараясь не расстраиваться из-за того, что он следил за каждым моим движением. Я переспала с ним. Он касался и видел каждый дюйм моего тела. Сейчас скромничать было глупо.
Когда я оделась, то вернулась к гардеробной, чтобы посмотреть на туфли. Там их, должно быть, было пар сто. Я хотела запрыгнуть в них и примерить все, но решила, что займусь этим, когда снова останусь одна. Вместо этого, я изучила несколько коробок, и обнаружила серебристые босоножки на танкетке, которые и обула.
Мужчина наблюдал за мной некоторое время, пока я перемещалась по комнате и копалась в вещах, тихо охая и ахая, на мгновение позабыв, что еще недавно была пленницей в отвратительной камере. А затем он встал, взял поднос и молча направился к двери.