Любимые рассказы для детей
Шрифт:
Я понюхал дым, задумался и не заметил, как из калитки вышел мальчик Валерка. Он был в зимней шапке, глаза его серебрились, а лицо было бледно: он приехал с севера, и ему было семь лет.
– А откуда ты приехал? – спросил он.
– Я не приехал, а пришел, – сказал я. – Я целый день шел пешком из Гагры.
– Ух! – изумился Валерка. – А куда ты идешь?
– А иду я… – тут я немного подумал, – иду я, братец ты мой, в Рукомару.
Никакой Рукомары, конечно, не было на свете. Но мне тут же показалось, что она есть. Может быть, на меня так подействовал запах эвкалиптового дыма или черные кипарисы. Или далекие горы, которые были темно-красными в этот предвечерний час.
– А где эта Рукомара? – спросил Валерка.
– Совсем рядом, у моря, – махнул я рукой.
– Я еще не видел моря, – сказал Валерка. – Я вчера только приехал. А что в этой Рукомаре?
– О! – сказал я. – Там вода утром в море белая, как молоко. А днем синяя, как небо весной. Вечером лиловая и густая, как масло. А на закате розовая. Люди там черные от солнца, только зубы у них белые, когда они смеются. Целыми днями сидят они на горячих камнях, пьют кофе и смотрят в море и на облака.
Я уже отдохнул, встал, взвалил свой рюкзак, но поглядел на дом, из которого вышел Валерка, на сад с георгинами и подумал: почему бы мне не пожить здесь? Тогда я вошел в калитку, поговорил с хозяйкой и остался жить в этом доме. А Валерка стал моим соседом – он был племянник хозяйке.
На другой день я собрался на море.
– Можно, я с тобой пойду? – попросил Валерка. – А то я один не дойду до моря.
И мы пошли. Сперва мы прошли садом, открыли заднюю калитку, разогнали гусей, свернули налево, поскрипели ногами по гальке и вышли на кипарисовую аллею. Потом лесной дорогой пошли на базар. В тени возле базара дремали ишаки с пустыми корзинами.
– Ух! Это кто длинноухие? – спросил Валерка.
– Это ишаки, – сказал я. – Они пришли издалека, видишь, копытца у них в пыли. Они пришли, наверное, из Рукомары. Они привезли нам сладкую хурму, мандарины, инжир и виноград.
Мы вошли на базар. Черные липкие кучи винограда лежали на прилавках. Мясистый инжир, похожий на луковки, таял на солнце. Сквозь шершавую кожу груш выступал сладкий сок. Девушки-абхазки смеялись и кричали Валерке:
– Ай, какой бледный мальчик! Хочешь винограду? Или груш?
И еще они весело перекликались друг с другом и часто повторяли свое любимое: «Ара! Ара!», что по-русски значит: «Нет! Нет!»
Мы купили фруктов и потихоньку пошли лесом к морю.
– Куда мы идем? – спросил Валерка.
– В Рукомару, – сказал я.
Сосны были так высоки, что у Валерки падала шапка, когда он глядел на их вершины. Между длинных иголок висели крепкие шишки. В кустах нежно трещало.
– Кто это трещит? – спросил Валерка.
– Это началась уже страна Рукомара, – сказал я. – Здесь живут древесные лягушки. Они сидят на деревьях и поют, как птицы. И еще тут есть бабочки величиной с птицу и птицы величиной с бабочку.
А впереди все светлело, светлело, солнечный свет брызгал между стволов сосен. Птицы пели на разные голоса и, перелетая, качали ветки колючих кустов. Под ногами у нас шуршала красная хвоя, а в лицо дул влажный ветер. Наконец мы вышли к морю.
– Ух ты! – сказал Валерка, и глаза его стали синими от моря.
Мы выбрали себе место на песке и разделись. Море звенело о камни и после каждой волны говорило нам тихое, протяжное «Рррасс!», очень похожее на «Здравствуй!».
– Это и есть Рукомара? – спросил Валерка.
– Самая настоящая, – сказал я. – Здесь две тысячи лет назад жили греки. Большой город с домами из белого мрамора, с высокими каменными тротуарами стоял на берегу моря. В каналы города заходили корабли с розовыми шелковыми парусами. Греки, фригийцы, арабы, персы приплывали сюда из дальних стран. А город назывался тогда Великий Питиус. Но разрушился город и занесло его песками. А страна Рукомара осталась, только ее не каждый видит. Вон смотри, пальмы, видишь? На них растут кокосовые орехи, полные молока.
– Вижу! – сказал Валерка.
– А еще ты видишь белые дома? – спросил я и показал ему на камни. – Видишь, из последнего дома вышел загорелый человек?
– Вижу! – сказал Валерка и показал мне на рыбака.
– Ага! Он будет ловить рыбу и жарить ее потом на оливковом масле, на вкусном масле, которым солнце напитывает оливки все лето.
– А какую рыбу он будет ловить?
– Прекрасную рыбу, самую лучшую, – сказал я. – Барабульку он будет ловить – маленькую рыбку с красными пятнышками по телу, и скумбрию, и кефаль, и ставриду, и камбалу, плоскую как блин, – самую лучшую рыбу, какая только есть в море!
– А вон пароход! – закричал Валерка и показал мне темную точку на горизонте со слабым облачком дыма.
– Да, и пароход идет к нам, в Рукомару, и везет все, что только нужно: игрушки и конфеты, куклы для девочек и ружья для ребят. Куклы эти могут говорить, как самые настоящие люди, а ружья стреляют конфетами.
– А пушки у них стреляют пирожными, да? – сказал Валерка.
– Да! Потому что эти рукомарцы веселый и добрый народ.
Так мы, лежа на берегу моря и греясь на солнце, как будто путешествовали в Рукомару. А вечером, наевшись сладких фруктов, накупавшись, купив у рыбака рыбы, набрав в лесу шишек и грибов, мы пришли домой.
Я стал готовить себе ужин, а Валерка вышел за калитку и встретил там толстого Мишеньку.
Мишенька тоже приехал на юг, и ему было семь лет. Но он приехал не один – с ним была мама, с ним был папа, и с ним была няня. Втроем они охраняли его, кормили его, купали его и втроем укладывали спать. Он был толстый, капризный и ни во что не верил. И он не любил никаких путешествий.
– Ого! Как ты загорел! – сказал он с некоторой завистью. – Где это ты загорел?
– В Рукомаре, – сказал Валерка.