Любимые враги
Шрифт:
Я вспомнил о героях телесериалов, в одиночку спасающих Галактику от всякого зла. Вылез из-за компьютерного терминала. И решительным шагом направился к расположенному этажом ниже хранилищу оружия.
Однако попасть туда сразу мне не удалось.
Интеллект Утюга, несмотря на все мои яростные вопли, упрямо отказывался отпирать огромную бронированную дверь, за которой находится оружие.
— Ты предатель, железяка, я тебя презираю, — произнес я и присел на корточки.
Несколько десятков секунд я раздумывал о том, что же мне теперь делать. На ум ничего более
И попытался. Увы, затея провалилась, несмотря на огромное количество сил, отданных мной для ее реализации.
«Здесь не прорваться», — понял я, ощущая, как трясутся от усталости руки.
Я бросил опостылевший лом на пол. Перевел дух. И, тревожно вслушиваясь в воцарившуюся вокруг тишину, стал разглядывать пузыри кровавых мозолей на ладонях. Ну а чем еще мне было сейчас заниматься? Не рыдать же, вопя: «Я слишком молод, чтобы умереть!»
Наконец, я оторвался от праздного времяпровождения. И осмотрелся по сторонам, пытаясь решить, стоит ли искать еще где-нибудь хоть что-нибудь, чтобы чем-нибудь противостоять агрессивной твари рыщущей за стенами склада.
Я вытащил из кармана прихваченную из каптерки аптечку. Достал оттуда две капсулы с тонизирующе-успокоительной мазью. И втер ее в виски.
Сразу стало легче. Мозг заработал более четко. И до меня дошла наконец простая мысль: «Прибытие помощи можно ускорить!»
Скорее всего, в диспетчерской Космофлота заметят обрыв связи с «Апельсиновкой». Однако не факт, что из этого сделают правильные выводы и поторопятся со спасательной операцией. Не исключено также, что из штаба станции так и не успели передать сведения о нападении в Центр.
Следовательно, надо как можно скорее отправить туда просьбу о помощи.
— Эй, железяка! — крикнул я.
— К Вашим услугам, господин прапорщик, — отозвался интеллект склада. — Только вынужден сообщить: коды, открывающие вход в хранилища оружия функционируют автономно — только при вводе особого ключа. И не подлежат управлению службами склада.
— А чего же ты мне раньше не сказала? На кой черт я тогда ломом махал и на тебя матерился?
— Прошу прощения, господин прапорщик. Я решил, что данная процедура разгрузит Вашу психику, подвергшуюся давления трагических обстоятельств. На мой взгляд, так оно и вышло.
— Не может у тебя быть никакого «твоего взгляда».
— Не буду спорить.
— Так, железяка. У меня вопрос.
— Буду рад ответить.
— Ты уже врубилась, что случилось со станцией.
— Да, господин прапорщик. Только все равно — нет никакой возможности открыть арсенал.
— Бог с ним, с арсеналом. У тебя есть аварийный канал связи с Центром?
— Есть. Но он сейчас не работает.
— А что работает?
— Прошу уточнить вопрос.
— Как дать знать в Центр о том, что здесь творится?
— Есть надпространственный передатчик второго поколения. Но он способен только выводить сигналы отсюда. Двусторонняя связь, господин прапорщик, невозможна. Ко всему прочему, его
— Стоп! Готовь передатчик к действию на открытой имперской волне.
Через пару минут интеллект склада подключил передатчик к вшитому в воротник моего черного комбинезона микрофон. И я заорал в него во все горло (надеясь, во-первых, на то, что ретранслятор Утюга все еще цел, и, во-вторых, что если даже слова прапорщика не попадут в диспетчерскую Космофлота, то будут услышаны кем-нибудь другим):
«ВСЕМ! ВСЕМ! ВСЕМ! SOS! SOS! SOS! МЫ АТАКОВАНЫ! МЫ АТАКОВАНЫ!»
Интеллект склада тут же уведомил меня о том, что: 1) сообщение дошло до ретранслятора и его кодеры отправили краткую речь Поленова открытой волной, которая должна распространится по всему Русскому сектору в течение 287 секунд; 2) однако после этого все антенны склада были уничтожены под воздействием извне.
Я возвратился к себе в каптерку. Сел в кресло. И выключил бесполезный компьютерный терминал.
Теперь у меня появилось время для обдумывания сложившейся ситуации. И он попытался понять, что же, в конце концов-то, случилось.
Яснее ясного — моя теория насчет содержимого Саркофага оказалась верной на все 100 процентов. Там действительно находилась самая смертоносная и самая разумная форма жизни на Кобо, названная древними кобонками Шроллом.
И легкомысленно выпущенная людьми на волю она сейчас с бешеной скоростью поглощает всю органику планеты. И не только ее. Для своих стремительно растущих механизмов Шролл глотал и переваривал природные минералы и найденный металлолом.
«Против Шролла бессильно обычное оружие, — подумал я. — Если верить хроникам шестнадцатой культуры, он выдержит даже ледяной космический вакуум и колоссальные температуры эпицентра ядерного взрыва».
Мне вспомнилась наша со Златкой сегодняшняя прогулка. И я с ужасом представил, как Шролл пожирает мою даму сердца, а потом он есть скамейку, на которой мы сидели, затем лопает пакет из-под фруктов вместе со стырившим их у меня псевдоптерозавром…
Меня чуть не вырвало. И я поклялся себя в том, что сделаю все, чтобы отомстить Шроллу за свою поломанную жизнь и за всех наших космофлотовских ребят.
Но как это можно было сделать, когда мерещится всякая дрянь, а в голове царит голос Духа Зла?
«Что произошло — мне более-менее понятно, — подумал я. — А вот что теперь происходит со мной — не понимаю. И что будет дальше, тоже — фиг разберешь».
«И изрек Господь: «Не ваше дело помышлять: что и где Мне пристало совершить», — раздалось у меня в голове.
На этот раз я воспринял такой явный признак безумия вполне спокойно. И не обругал таинственного изрекателя цитат. Лишь подумал: «Интересно, могу ли я помнить то, чего не читал? Нет, это вряд ли из Библии. Откуда я могу знать такое? Уверен, это наверняка — это фразы из какой-то прочитанной мной книги, только слегка подправленные моим сдвинутым умом».