Любимый с твоими глазами

Глава 1. Когда звонит незнакомец

Имя Давид имеет древнееврейское происхождение и в переводе с иврита означает «любимый».

…Don't want to close my eyes

I don't want to fall asleep

Cause I'd miss you baby

And I don't want to miss a thing

'Cause even when I dream of you

The sweetest dream will never do

I'd still miss you baby

And I don't want to miss a thing*

Прекрасную песню и наш с Давидом великолепный дуэт прерывает звонок. Сын тут же хмурит брови и складывает руки на груди, мол, недоволен крайне. Но это что еще? Он не привык молчать, сразу и выдает:

– Ну отруби, мам! Потом поболтаешь со своими начальниками! Мы поем!

Я усмехаюсь, но бросаю взгляд на экран телефона. Ладно, плевать. Номер незнакомый, так что скорее всего это обычный спам или реклама. Отрубаю звонок и двигаю в сторону садика, а когда паркуюсь, поворачиваюсь к своему миру.

– Давид, ты помнишь, о чем мы говорили?

– Помню, - бубнит и супится — не нравится, видите ли, когда отчитывают за, по его мнению, несправедливым, почти незаконным, причинам.

Я улыбаюсь. Давид у меня очень умный. Очень! Для своих пяти лет — не ребенок, а подарок. Ну как подарок? Когда спит — ангел во плоти, а так маленький чертенок. Если что не по его — сразу выяснять будет, как «мужик». Я, знаете, много в нем такого вот мужского вижу уже сейчас. Логичный он, разумный. Очень редко капризничает и плачет. Если я сказала «надо» — сделает. Не всегда с большой охотой, конечно, но сделает. Только вот есть очень большая проблема — Давид реагирует слишком остро на любые замечания в мою сторону. Из-за этого полгода назад нам пришлось сменить садик — уходили со скандалом. Меня вызвали «к директору» тогда впервые, а интуиция подсказывала — точно не в последний раз. Как «заправская» командирша, женщина средних лет отчитывала меня, будто школьницу, Давид сидел рядом и слушал, так внимательно, знаете? А на следующий день в истерике мне позвонили снова. Я дико испугалась, что что-то случилось, но когда приехала…Ох, кошмар. Давид намешал в стакан красок, а потом взял и вылил все это добро прямиком на директрису, которую следом назвал злобной фурией. Почитали на ночь мифы, как говорится — запомнил то, что ему было нужно, а еще сдобрил все это дело высоко задранным, средним пальцем.

Просто. Кошмар.

Сколько не бейся — упрямый до безумия. Все может спустить с рук, но если меня задевают — превращается в целого ангела мщения и не успокоится, пока не добьется желаемого. Это мама его научила, блин. Ну как научила? Сказала ему с дуру, чтобы он меня защищал, так Давид принял все это буквально, и теперь отчебучивает один фокус за другим. То краски, то драка, то еще какую-нибудь гадость выкинет — откуда у него только идеи берутся на все эти проказы? Он же просто маленький гений! Как отваживает от меня мужчин — это вообще отдельная песня.

За шесть последних лет у меня было пару попыток построить отношения, но дальше первого свидания ничего не получалось. Я, как мать, всем своим горе-кавалерам с ходу сообщала: у меня есть ребенок. Кого не пугало это, и кто и не сбегал сразу, Давид заставлял передумать собственноручно. Я давно решила, знаете, что его мнение для меня основополагающее, и если он не одобрит — даже начинать не буду, так что есть у меня одна, рабочая схема: после первого свидания, я знакомлю мужчину с сыном. Не подумайте, их у меня всего то трое было: первый -- музыкант, которому Давид налил в ботинки яичных желтков, второй — наш бывший сосед-фотограф. Ему мой горячо любимый ангелочек разбил несколько объективов, привязав сумку с ними к ошейнику его собственной собаки. И третьим был один из руководителей фирмы-партнера. Ему повезло меньше всех, так как к тому моменту, как я согласилась на свидание, Давиду было почти пять, следовательно и проказа стала гораздо более изобретательной. С дуру я не сразу сообразила, когда сынок вдруг потянул нас в парк. Мне даже показалось, что все пройдет гладко, наконец хоть кто-то ему приглянулся — ага, сча-а-аз! Давид извернулся непонятным образом и перед прогулкой обсыпал всю машину пшеном, чего ему показалось недостаточно. Плюсом пошла дюжина лягушек, которых он как-то изловил и запихнул в портфель бедному директору. Тот чуть в пруд не рухнул, когда потянулся за платком, но испорченные бумаги — это полбеды. Машина в голубином помете гораздо более наглядно продемонстрировала все отношения Давида к происходящему. Это было просто ужасно, если что… смешно, конечно, но ужасно.

Сейчас у меня тоже есть кавалер. Ну как «кавалер»? Громко это сказано. Он юрист в нашей фирме, где я работаю переводчиком. Пытается за мной ухаживать, но я не уверена, что хочу начинать. Вообще, если говорить совсем откровенно, я не уверена, что хочу в принципе начинать отношения с кем-то. Шесть лет назад я уже попыталась — спасибо, мне за глаза и за уши хватило. Поэтому да, я пусть в жизни этого не признаю, но даже рада, что Давид такой вот яростный. Ребенок и без того пугает мужчин, а такой, как мой, тем более. И хорошо. Так мне действительно лучше. Возможно когда-нибудь изменится что-то, но сейчас так, и меня полностью устраивает положение дел.

– Пожалуйста, веди себя хорошо, малыш, ладно?

– Я всегда веду себя хорошо, если меня не провоцировать.

– Ага, - усмехаюсь, отстегиваю ремень безопасность и беру его рюкзачок с черепашками-ниндзя, - Пошли, а то на свою любимую запеканку опоздаешь.

Давид сразу оживает — он у меня любит покушать, а растет, как по часам. Я еле за ним поспеваю, сама смотрю на джинсики, которые я купила только в прошлом месяце, а они уже вон коротковаты стали. Интересно, какого роста он будет? Наверно, как Леша высоченный.

Резко замираю и мотаю головой. Имя бывшего мужа — табу. Я не произношу его даже мыслено, а еще костьми лягу, но до последнего вздоха буду утверждать, что Давид — сын Леши. Я ни с одним из них не общаюсь, как уехала из Тулы в Санкт-Петербург, но на последнего мне думать легче. Я даже маме запрещаю сравнивать Давида и этого козла — нет и точка. А в глубине души все равно знаю, что не так это…У Давида его глаза. Я помню их, как будто видела вчера — глубокого, синего оттенка, как море. Наверно, и за сто лет таких глаз не найти, слишком уж редкий оттенок с желтыми вкраплениями по радиусу зрачка.

??????????????????????????
– Мам, ну ты чего застыла?! Там ведь запеканка!

Я тихо усмехаюсь и мотаю головой, а затем следую за ним.

– Прости, задумалась.

– Подумаешь, когда отдашь меня на поруки! Скорее!

Вы гляньте только. На поруки! И где он этого только набрался?! Я продолжаю посмеиваться, а сама подхожу к его шкафчику с черепашкой и ставлю туда рюкзачок.

– Надо тебе новые тапочки купить, сходим на выходных?
– спрашиваю, развязывая его ботинки.

С трудом, кстати. Давид болтает ногами будто специально, и я злюсь — резко на него смотрю и хмурюсь.

– Ты специально?!

– Я не маленький. Сам хочу снять!

– Ну дай уж за тобой поухаживать, для меня это очень важно, можно?

– Ма-а-ам…

Обреченно вздыхает, а потом закрывает ручками лицо, но успокаивается. Ему это не нравится, знаю, хотя всем вокруг родители помогают. Никто его дразнить не будет, просто Давид слишком спешит стать взрослым, а меня это дико пугает. Я ведь так хочу, чтобы он как можно больше был моим маленьким, сладким черепашонком…