Любимый с твоими глазами
Шрифт:
В общем, отбрехалась кое как. Бесило еще, как он настаивал. Вот говорю же: доедем сами, спасибо, а нет! Еще и постоянно об отце говорит…Ох, ладно, наверно, я знала, что так будет. Ну…готова была точно. Сейчас главное выдохнуть.
Мы залезаем в машину и едем в сторону моей однушки, а я, честно, насмотреться не могу. Тула вообще прекрасный город, в конце мая особенно. Каждый город, конечно, прекрасен, когда все вокруг начинает цвести, но дом — это дом. Тот факт, что я выросла на этих улицах, многое решает, и я улыбаюсь. Не могу оторвать взгляда…столько всего нового появилось, и я каждую деталь жадно впитываю, поэтому и не сразу
– Что?
– глупо улыбаюсь наконец, он слегка мотает головой и открывает свой рюкзак, откуда сразу слышно дикое шипение.
Его черепаха Молния, конечно, всегда с нами. Он без нее в первое время даже в садик не ходил, при том, что злющая она, как собака. Кусается и шипит, а он ее милует. Знаете, как я в свое время с Олегом. Он меня, как паршивую шавку пинал, а я все назад просилась…
– Сейчас мы доедем, я тебе панцирь помою… - шепчет ей, а мне вдруг больно.
Нет, правда. Он — это я, и иногда мне страшно. Как представлю, что когда-нибудь он переживет все то же, сердце сжимается.
Так, нет, хватит! Не надо так думать. Давида никто и никогда не обидит. Он ведь не только ты.
Это тоже правда. Давид — сильный. И смелый. И палец ему в рот не клади, совершенно точно. Иногда это меня тоже пугает. Вдруг из-за того, что я такая слабая, ему приходится быть сильным не по годам? Вдруг я так его детства лишаю?
– Мам, надо сходить и нарвать моей Молнии одуванчиков!
– вырывает из очередного заскока сын, и я ему киваю.
– Хорошо. Оставим вещи и сходим в парк, он рядом. Сейчас…сразу ключи достану только и…
В тот момент, когда я лезу в сумочку за ключами, меня-то и настигает атомная бомба. Потому что они не те. Не те, твою мать!
– Не говори, что ты забыла ключи.
– Нет… - тихо мотаю головой, а сама все на свете проклинаю.
Твою мать! Твою мать! Твою мааааать!!! Видимо из-за самой ситуации и моих треволнений, я по привычке взяла…да-да, те самые ключи от проклятой трешки. Она же моя. Она тоже моя, да и все, что связывало меня с Тулой, я храню в одной шкатулке в глубине своего личного ящика. Перепутала...
– Что тогда? У тебя выражение лица такое смешное…прямо, как у бабули, когда она разбила коллекционные рюмки деды.
Не удерживаю смешок внутри. Господи, если оно такое же, понимаю, почему Давид так веселится. Мама тогда выглядела очень смешно — при переезде взяла и кокнула целую полку рюмок нового «бойфренда». Меня внутренне снова передергивает при упоминании того, как она его тогда называла, но при этом я улыбаюсь. Нет, правда. «Взрослая» любовь — она такая забавная, особенно если «взрослые» ведут себя, как детки.
– Ничего, - мотаю головой, вздыхаю и двигаюсь ближе к водителю такси, - Извините, но у нас немного поменяется адрес.
– Ничего, красавица, называй.
– Она мама, а не красавица, - тут же ревностно вступается Давид, я его слегка щипаю, а водитель смеется.
– Для тебя, пацан, мама. Для меня — красавица.
Вижу, что сыну непременно захочется как-то ответить да по заковыристей, но я мотаю головой — смиряется. Отворачивается, правда, к окну, но молчит. Вот и хорошо. Только склоки в такси мне не хватало.
А потом хорошее настроение, которое внезапно назрело, тает. Я ведь сталкиваюсь с реальностью, переступая порог
Везде Олег.
Я его правда везде вижу. У шкафа-купе, где он завязывает галстук с утра и хмурит брови, в дверном косяке, где он, бывало, стоял, когда провожал меня на учебу с утра…у белого комода, где валялся пьяным…Там сейчас сидит Давид. Он съехал по стене и вовсю разглядывает нашу прихожую с открытым ртом. Знаю, что ему нравится. Она роскошная и не потеряла свой блеск даже за шесть лет, и мне так горько становится…Я не могу отделаться от мысли, что это все могло быть его домом. Как я мечтала когда-то…
– Ва-а-ау…Мам, ты что…дочка мафиози?!
– Давид, встань с пола.
– Ну ответь!
– Встань с пола!
Повышаю голос, чего почти никогда не делаю, но, черт…Он настолько похож на Олега, а мне так страшно, что это так, и видеть его поэтому в том же месте, где его отец был на дне — мне больно. Страшные какие-то ассоциации возникают. Он этого не понимает, обижается, но встает, а я выдыхаю. Так, ладно, Лис, возьми себя в руки.
– Давай переоденемся и сходим в парк? А потом в магазин, чтобы купить и нам покушать?
– Ладно, - буркает, а я вздыхаю вновь и подхожу к нему, чтобы взять за ручки.
– Малыш, прости, ладно? Я не хотела тебя обидеть.
– Почему ты кричишь? Я же ничего не сделал.
– Знаю, это моя вина. Дело не в тебе. Во мне.
– Почему так?
– Мне сложно быть здесь.
– В этом городе?
– В этой квартире. Пойдем. Надо воду включить, умоемся и пойдем на разведку, как тебе идея?
– Ты мне расскажешь?
– Все, что захочешь.
Все, что он захочет, конечно, не смогу, но что могу, говорю. Объясняю, кем был мой отец когда-то и кем я была, кем хотела стать, но тему Олега обхожу стороной за триллион километров. Давид у меня всего раз спросил про своего отца, а что ему ответить, не знала. Этого вопроса я боялась, как огня, и столько всего придумала — отец твой, мол, летчик, пожарный, экспедитор, блин! А язык не повернулся так жестоко его обмануть. Такой прогноз значит, что он когда-нибудь вернется, а я-то знаю, что этого не будет. Олег думает, что я сделала аборт, и его этот факт не волнует. Думаю, что он выдохнул и забыл, как меня забыл, то есть быстро и начисто. Обещать ребенку отца, которого не будет? Или врать, что он умер? Сказать правду, что и ему сердце расколошматит? Нет. В этом уравнении нет правильного решения — увы и ах, — и тогда я взяла еще один тайм-аут. Мы с Давидом договорились, что поговорим о его отце, когда ему стукнет четырнадцать. Время идет, а я все еще не знаю, как буду выходить из этой ситуации, потому что прекрасно понимаю — он не забыл. И не забудет никогда.
?????????????????????????? Сейчас сын молчит, лишь потому что хорошо меня чувствует. Знает, что такие вопросы приносят мне даже не дискомфорт, а натуральную боль, но когда-нибудь он свое спросит, на что имеет полное право. Я ведь понимаю — каждому ребенку нужен отец, все хотят знать, откуда они и от кого произошли. Я пока даю ему малое — мужскую модель в виде дяди Жени. Он просто золото, если честно, учит его быть «настоящим мужчиной»: держать свое слово, защищать слабых, не давать маму в обиду, уважать женщин, но…Это все равно не одно и тоже… Хотя с другой стороны…у меня был отец и что? Что он мне принес, кроме тонны слез и разбитого сердца, которое до сих пор режет меня изнутри?