Любимый с твоими глазами
Шрифт:
Черт возьми…
В общем, в двух словах, завтрак не задался. Мы только приехали из Москвы, решили зайти, чтобы не готовить. В Туле мы больше не живем, точнее, как? Мы с Аленой не живем, а мама, как посадили моего непутевого брата — еще как. Сбежала из Москвы, чтобы ближе было ездить и передачки ему носить — как по мне просто фантастическая тупость. Я с братом больше не общаюсь. Он злится на меня за то, что я его не откупил, хотя мог. И мама злится. После этого наши отношения сильно испортились, а отсутствие внуков только наложилось. На протяжении шести лет она трахала нам с Аленой мозг, и самое
Но об этом я сейчас думать не хочу. Вообще ни о чем — только о своем сыне. Давид? Красивое имя. Интересно, какое она отчество ему написала? И что получается? У моего ребенка в свидетельстве о рождении прочерк? Почему она не сказала? Нет, я знаю почему, а все равно злюсь. Как могла скрыть? Как ей такое только в голову пришло?!
?????????????????????????? Об этом обо всем я думаю всю дорогу до квартиры мамы. Примечательно, она молчит. Алена тоже. Последняя - я знаю, почему, но мать — ох, уверен, что она просто не хочет устраивать склок на публике, а стоит только двери закрыться, как…
– Это не твой ребенок.
Получайте и распишитесь. Алена слегка закатывает глаза и уходит на кухню, но а мать в прихожей чуть ли руки не расставляет, готовая броситься на амбразуру. В нашем случае, конечно, просто дверь перекрывает, чтобы я не сорвался.
– Олег, ты меня слышишь?! Не твой!
– Мам, прекрати.
– Сынок, не верь! Ты слышишь?! Она по койкам только так скакала! Я…
– Прекрати!
– повышаю тон, а потом резко разворачиваюсь и иду в гостиную.
Она за мной.
– Олег, что ты делаешь?! Куда ты?! Олег!
Но я будто не слышу. Открываю полку, где она хранит фотографии, вытаскиваю альбом. Она за него хватается. Знает, что я ищу, еще как знает! Но нет. Не остановит. Моя мать, если честно, кажется съехала с катушек. Арест и последующий приговор Сереги сильно по ней ударил, теперь она буквально душит меня своей «любовью», периодически, правда, не забывает садануть по больному месту. Их у меня много, выбирай любое. Считаем вместе: не помог брату, с Аленой все странно, где дети, Олег?! А помнишь эту свою Алису?! И да! Ты не помог своему брату! Последнее ее любимое, родное, и сколько ей не объясняй, что он сам себе дорогу выбрал — бессмысленно. А я устал уже его спасать, сколько можно? Сначала то дебильное разбойное нападение, потом куча проблем с его зависимостями. Девку встретит? Башня слетает. Постоянные драки, пьянство, вождение под мухой, а о его эндшпиле и говорить не хочу. Я просто заколебался в какой-то момент, а потом подумал, а может, я только хуже делаю? Я же его из любой задницы вытаскивал, везде за ним тенью следовал, чтобы решать его проблемы. Хватит уже. Иногда надо остановиться, может, и раньше надо было? Наверно да, но времени назад не вернешь, а теперь я даже рад этому. Не жалею. У меня ведь сын есть...
– Смотри!
– И что?!
– И что?!
Переворачиваю свою детскую фотку, с которой на меня смотрит мальчик, как две капли похожий на того, кого я видел в ресторане час назад. Только с разницей в несколько
– Будешь говорить мне, что не видишь сходства?! Ты серьезно?!
– Олег…
– Хватит! Это мой сын, не страдай этой херней, мама!
– Не выражайся в моем доме!
Коротко выдыхаю и иду обратно к выходу, чтобы через мгновение сильно жахнуть дверью. Бессмысленный разговор, да и как ей объяснить все то, что я сейчас чувствую?!
Алиса
Чтобы Давид не задал мне один и миллион вопросов хотя бы сейчас, я везу его на карусели. Признаю, что не только поэтому — меня они всегда успокаивали. Если что-то шло не так, я ехала в наш парк развлечений и подолгу сидела возле той, где, как на картинке, много белых лошадок и звучит мелодичная музыка. Мне почему-то казалось, что это сказочно и просто — больше нет. Внутри такая тревога, а еще он…Чертов Олег не изменился вообще! Козел! Я так надеялась, что он состарится и потолстеет — фига вам, Алисочка, с маслом. Он выглядит еще лучше, чем когда мы были женаты.
Ну разумеется! Ему же теперь не надо заливать бухлом все свои печали. Зачем? Рядом его любимая, а не я, которую его заставили любить!
Ох, боже. От этого яда не проще. Я потираю лицо холодными ладонями, но отрываю их, когда слышу смех Давида. На данный момент он в восторге. Катается на лошади уже который круг подряд вместе со своей Молнией. Волны ей делает. Ну знаете? Как будто она самолетик. Еще говорит что-то. Наверно описывает все, что видит вокруг, делится впечатлениями с другом.
И мой меня тоже нашел…
– Ну привет, лисенок…
Я не вздрагиваю от его голоса, потому что на подсознательном уровне знала — придет. Почему-то была уверена, что Леша найдет меня и сделает это первым. Какое-то интуитивное, но стопроцентное «да, так и будет», и теперь мне только остаётся, что вздыхать.
Господи. Как бы я хотела избежать этого разговора…
– Он не твой.
– Что, прости?
Смотрю на него впервые за шесть лет, и снова отплевываюсь. И этот не изменился совсем, разве что да, немного потолстел.
– Господи, что ты вообще здесь делаешь?! Я думала, что ты в Европе!
Леша тихо смеется, а потом жмет плечами и расслабляется на скамейке рядом.
– Переехали обратно. Бабуля не может больше жить одна, ты же понимаешь…
– Да…бабуля…Как она?
– Хорошо, но по тебе сильно скучает. Кто не мой?
Молчу, губу кусаю, а потом снова смотрю на сына — он еще задорнее смеется. Пока ничего не увидел. Хорошо. Значит есть время для этих странных разговоров — при нем я такое ни за что не стану обсуждать.
– Мой ребенок. Он не твой.
Леша пару мгновений молчит, а потом вдруг начинает ржать. Я на него кошусь, как на придурка, но нет же — продолжает заливаться.
– Все в порядке?! Люди смотрят!
– Ты такая забавная!
– Я не шутила.
– Да я уж понял. Спрошу просто для ясности: а с чего вдруг он может быть моим?
Так, ладно. Такой вопрос ставит меня в очередной тупик, но я подбираюсь быстро и дергаю головой, мол, все в порядке, еще раз спрашиваю?!
– А ты не знаешь?