Любимый с твоими глазами
Шрифт:
Начинаю смеяться. Что тут еще поделаешь? Только и остается, что смеяться…
– Что смешного?!
Злится тут же, а я вздыхаю и смотрю на сына с мягкой улыбкой.
– Ты расстроился, потому что он не оправдал твоих ожиданий?
– Он тоже не подходит.
– Давид…
– Нет, правда! Я ищу такого, который не отмахнется, а приедет, когда будет тебе нужен! Зачем иначе вообще кто-то нужен?!
И правда…зачем?
– улыбаюсь шире и притягиваю ребенка к себе, а потом сажаю на колени и шепчу на ушко,
– Давид, малыш, не ты мне должен кого-то искать. Тебе ребенком надо быть и радоваться жизни, понимаешь?
– Не хочу, чтобы ты была одна.
– А я разве одна? Ты со мной, мне этого достаточно.
– Но как же ты замуж выйдешь? Ты этого разве не хочешь? В моей группе все девочки хотят.
Нет, серьезно — это забавно. Я посмеиваюсь, сама его теснее к себе прижимаю и мягко целую в щеку.
– Мам, ну что ты опять?
Ершится, зараза, но так…для галочки. Я ведь чувствую, как в ответ тянется, а когда вижу и его улыбку — знаю, так и есть.
– Ответишь?
– Я не уверена, что хочу замуж, Давид.
– Потому что уже была, да?
Поджимаю губы — он в ответ головой мотает и шепчет.
– Прости, я помню, что обещал.
Нет, малыш, ты ни в чем не виноват. Это все я…
– Не извиняйся, родной, это я нечестно поступила, что попросила тебя не спрашивать. Тебе интересно, я это понимаю. Да, я была замужем.
– За…ним? За моим...папой, да?
– Да…
– Бабушка говорит, что он — козел.
– Она так сказала?
– удивленно смотрю на него, он опять взгляд отводит и плечами дергает.
– Ну не то чтобы мне…
– Та-а-ак…
– Слышал их разговор с дедой.
– Подслушал, то есть?
– У них стены тонкие, я не виноват!
– нагло парирует, но потом смотрит на меня и кивает, - Подслушал, да.
– Так нельзя делать.
– Знаю, но я признался честно.
– Очень мило, и все равно.
– Больше не буду.
– Ладно…
Не верю ему, конечно же, в нашей семье от Давида скрыть что-то — нереально. Хорошо он знает, что такое «личный» ящик и туда не залезет никогда. По крайней мере, я надеюсь очень…
Тем временем Давид забывает о нашем разговоре, снова берет ложку, но я-то уже не могу забыть. Знаете, не хочу на него вешать ошибки Олега, поэтому нежно убираю его волосы назад и шепчу на ушко.
– Он не был козлом, Давид. Твой папа неплохой человек. Просто не наш — так бывает.
– Он тебя тоже обидел, да?
– не поворачиваясь, спрашивает, я в ответ вздыхаю и утыкаюсь ему в шею.
– Мы оба друг друга обидели, малыш.
Он — тем, что обманул меня так феерично, я — тем, что родилась. Конечно, об этом я ему не скажу. Ни сейчас, ни когда Давиду стукнет четырнадцать, восемнадцать, сорок…Эта часть истории останется только между мной и свадебной фотографией, которую я до сих пор зачем-то храню в своем личном ящике рядом с кольцом, что принесло мне море боли, но и самое больше счастье. Мир, который сейчас сидит у меня на коленях и подпевает песенке из мультика про желтую Губку, разгоняя так просто все душевные смуты.
***
Следующие два дня для меня — что-то невообразимое. Никаких «тяжелых» разговоров, только наше с сыном время. Я везу его, естественно, первым делом за Тульскими пряниками, а потом и к памятнику ему, родимому. Давид требует его сфотографировать (при том натурально так требует, будто я против). Пока лазил на него, порвал свои джинсы на попе, и я так смеялась —
– Ты хотел знать, каким был твой отец? Это он спроектировал этот торговый комплекс, малыш. Это его работа…
И все. Глаза по пять копеек, гордость распирает, а мне только хорошо от этого. Правильно я поступаю, что не говорю ему плохого об Олеге — он бы расстроился. Сейчас хотя бы улыбается, буквально сияет! И меня ничто не сможет расстроить. Точнее я так думаю, до того ужасного утра, когда мы собирались поехать на озеро...
Грянуло все нежданно, негаданно, как говорится. Через пару дней я арендовала машину, мы собрали сумки и направились на пляж, до которого так и не доехали, забегая наперед. Прямо у подъезда нас и поджидает нежданчик — машина Семена. Только вот проблема в том, что его здесь никто не ждет. Давид уже все решил — он у меня промахов в таких делах не прощает! — а мне, по сути своей, никогда и не нужно было его присутствие. Если честно, то больше напрягает. Исключительно из вежливости я улыбаюсь, но знаю — добром его приезд не кончится. Да и как может, если Давид на него смотрит вот так? Змеючкой.
– …И представляешь?
– усмехается Семен, пока рассказывает очередную байку с работы.
Знаете? Он делает вид, будто здесь нет Давида. Будто мы одни. Будто на свидании в дорогом ресторане, который еще даже открыться не успел, и куда он нас затащил под предлогом «перекусить перед плаванием». Ну не бред ли?! Бред, и я вижу, как Давида это бесит. Он вообще не любит, когда с ним ведут себя так — не замечают. Я этого не люблю еще больше. Почему-то сразу в голову приходят мои любимые сказки и злая мачеха. Такой, как Семен, отлично подойдет на эту роль — точно захочет отделаться от моего сына, если у нас завяжутся отношения. Поэтому я его и перебиваю, подняв руку.
– Прости, я тебя остановлю, ладно?
– Что такое? Ты не поняла какие-то термины? Прости, меня иногда уносит в…
Вот козел! То есть я еще и дура?! Мне требуется время, чтобы не плеснуть ему в морду свой холодный чай, но я таки выдавливаю улыбку и киваю.
– Ты считаешь, что это уместная тема для разговора?
– А что-то не так?
– Здесь ребенок сидит. Ему неинтересно слушать про твои победы и…
– Ох, Алиса, он же занят.
– Чем он по-твоему занят? Он все слышит.