Любимый ястреб дома Аббаса
Шрифт:
Я посмотрел на него искоса. Люди, которые хотят построить дом, или дворец, или город, и говорят об этом захлебываясь, встречаются намного, намного чаще, чем те, которые действительно начинают это делать. А вторые редко доводят дело до конца. Разница между прочими людьми и этим человеком была в том, что у этого все может получиться.
— Как, вы говорите, он будет называться, ваш город? — прервал я, наконец, молчание.
— Мадинат ас-Салам, — повторил он мне, по слогам, как идиоту.
— М-да, — покрутил головой я. — И вы хотите, чтобы такое название повторяли по всему миру… Хоть бы покороче, что ли.
— Никак, — угрюмо ответил Мансур.
— Но вот хотя бы у той деревушки, ближайшей к нам, есть ведь какое-то название? — не унимался я.
— А… — равнодушно сказал он, пытаясь закрыть лицо от пыли, — эта деревушка… Тут был какой-то храм, в котором стоял идол… их бог… и деревушка поэтому называется — божий дар, богом данный. Багдад.
— Вот это куда проще выговорить, — заметил я. — Вот увидите, так его и будут все именовать.
Мансур посмотрел на меня и снова, без малейшего выражения, повторил:
— Город будет называться Мадинат ас-Салам.
Я не стал спорить.
Потому что мне предстоял разговор на куда более серьезную тему.
На берегу, у кромки воды, для нас уже расстилали ковры и пытались соорудить навес от солнца — он все вырывался из рук лодочников, грозя улететь к сверкающей воде.
— Вас надо сейчас подкормить, Бармак напомнил, — с кривой улыбкой сказал казначей дома Аббаса.
Харисса из зерна, не самый свежий хлеб, вода из Тигра — и еще что-то, специально предназначенное для выздоравливающего ветерана, подумал я. Может быть, даже нечто со слабым запахом мяса.
Я ошибся лишь в одном — вместо скучной хариссы был доставленный откуда-то неподалеку легкий плов с фруктами, по большей части сухими.
Под эту еду мне предстояло договориться с будущим повелителем трети мира о судьбе моей страны. Потому что больше никто здесь, на голом берегу реки, в трех неделях пути от Самарканда, сделать этого за меня бы не смог.
— Вам нужны деньги, Мансур, и мы можем их вам дать, — начал я, после щедрой, заполненной едой паузы, и по выражению лица моего собеседника понял, что доставил ему истинную радость. — Вы же не будете облагать каким-то особым налогом купцов.
«Нет к сожалению, — было написано на его лице. — Мы будем зарабатывать на том, что купцов будет много».
Мой торговый дом займет у вас целую улицу на любом из рынков, — продолжал я. — Мы придем первыми. Мы первыми пошлем корабли от южных берегов Поднебесной империи. Если все будет хорошо у нас, придут и другие. Итак — улица на южной, теневой стороне у Хорасанских ворот для дома Маниахов, так?
— Вы умный человек. Да, так, — сказал он, причем сразу.
— Но тут остается небольшой вопрос насчет того, чтобы у Согда всегда были деньги на закупку товара и на караваны, — продолжил я. — Мансур, грабеж моей страны разорит вас. Потому что грабить уже почти нечего. Вам нужны бедные подданные? Которые ищут всеми силами торговые пути в обход ваших земель? А это мы умеем. Как раз моя семья этим и прославилась много десятилетий назад. Далее, мы ведь об этом говорили — лучшие из лучших уже сбежали из Самарканда в Чанъань. Вам это принесло выгоду? А те, кто не уехал… Вам нужно, чтобы толпа разоренных шла к нашему общему знакомому в Мерве?
Он молчал и нехорошо улыбался.
— Я не ихшид Согда и не ваш эмир в этих землях, — продолжал я. — Но вы видели самаркандцев в бою, и не только в бою. Не надо быть ихшидом, чтобы напомнить вам: в наш золотой век над землями Согда была власть каганов, была и другая власть. К самой этой власти нам не привыкать. Если бы Самарканд не соперничал с Бухарой, а та — с Чачем, тогда другое дело. А так — когда у каждого города свой властитель… Без империи нам не обойтись, к сожалению или к счастью. Далее, если Самарканд процветает, то власть ваша прочна. Если нет — вы получите один большой Мерв. А потом — потом вы нас потеряете. Мне не надо об этом с вами договариваться. Это то, о чем вы должны со мной договариваться. Словом, Согд заслужил того же… что и Иран. Это нужно вам. Это нужно нам.
Мансур вздохнул и перевел взгляд на реку. После чего неожиданно спросил:
— Вы поедете в вашу любимую Поднебесную империю?
Это вряд ли было сигналом к тому, что можно говорить о пустяках. И с ответом я, похоже, угадал:
— По крайней мере, это то, чего я бы хотел… Хотя не сразу, есть еще дело в Мерве. Но, отвечая на ваш невысказанный вопрос, — да, если в Согде будет твориться то, что творилось все эти годы, кто-то в Чанъани может заинтересоваться землями, которые плохо лежат. Более того, лежат к северу от вечного врага — тибетцев — и к югу от Великой Степи… И тогда будет много проблем.
— Кто из генералов императора сильнее всех? — быстро перебил меня он.
— Есть парочка, — вздохнул я. — Заметьте, что все — иноземцы, люди коренного народа хань войну ненавидят. Гэшу Хань. Тюрк. Бит бывал чаще, чем побеждал, но опытен и осторожен. Сейчас известен скорее своими музыкантами и вином, чем победами. Из прочих — если только Гао Сяньчжи, который обманул две армии, тибетскую и свою, и так победил — помните, я вам рассказывал? Он тоже не хань, он из народа корё… Но он сейчас наместник большой провинции, как раз за Небесными горами, к востоку от нас — от вас, я должен был сказать. В общем, от ваших… и, следовательно, наших границ. И — да, Мансур, я буду присматривать за тем, что там у них, в Поднебесной, происходит. А брат мой, который читает ту же книгу, что и вы, будет присматривать за Самаркандом. И какие-то вещи мы будем рассказывать вам. Хотя, скажу вам, Светлый император вряд ли согласится на такую авантюру, как поход на Запад, — хватит ему и того, что в Фархане имперские посланцы чувствуют себя, как дома. А лезть еще дальше, на Самарканд… Нет, нет, слишком глупо… Но все идет к одному: вам нужен новый эмир Согда. Который уважал бы дом Маниаха и другие подобные дома, а они помогали бы ему. И который знал бы, кто такой на самом деле Абу Муслим. Как насчет Халида, сынишки вашего наставника малолетних? Как он вовремя тогда оказался на той дороге…
— Халид нам нужен здесь, — дернул плечом Мансур.
— Ну, хоть бы Зияд ибн Салех, — не отставал я. — Он будет попросту рад оказаться как можно дальше от полководца. Он устал его бояться.
Мансур подумал, погрыз ноготь.
— Но ведь он его убьет.
— Конечно, убьет, — вздохнул я, хорошо понимая, кто и кого уничтожит. — Но, может быть, и нет. И вообще — кто-то ведь нужен.
Мансур кивнул. Мы замолчали. С реки послышались плеск весел и доносящиеся по воде разговоры лодочников.