Любит ли Бог котят?
Шрифт:
– Марин, - прошептал он, наконец.
– Ты прости меня. Я вам всю жизнь испортил. С этим всем...
– Не надо, Харитон, - решительно перебила его она.
– Я уверена, что, если ты так поступил, значит по-другому было нельзя. Не думай об этом, всё будет хорошо. Главное, что ты живой и с нами. Знаешь, как я переживала...
Она погладила его по голове. Потом придвинулась теснее и поцеловала его в шею. Харитон почувствовал на своем теле её горячее дыхание.
– Тут ещё одна штука, - угрюмо пробормотал он.
– Там... в психушке... мне давали сильные препараты. В общем, я пока не могу... давай пока отложим это...
– Я поняла, - сказала Марина.
– Я просто обниму тебя вот так, и будем спать.
Харитон закрыл глаза и ещё долго лежал без сна, слушая размеренное дыхание жены. После тишины лечебницы ночь в рабочем квартале казалась живым организмом, она то и дело всхлипывала полицейскими сиренами, ворчала проезжавшими по шоссе неподалёку грузовиками, шептала, царапала и звякала чем-то, заставляя расшатанную нервную систему Сородичева каждый раз отзываться смутной безотчётной тревогой.
* * *
Когда Харитон открыл глаза, он обнаружил, что всё тело его онемело, и он неспособен пошевелить ни рукой, ни ногой. На груди его в опасной близости от лица сидел огромный чёрный ворон, перья отливали синеватым блеском, а глаза-угольки не выражали ничего. Ворон повернул голову, посмотрел по сторонам, переступая цепкими лапами, и вдруг резко и сильно ударил клювом куда-то в область сердца Сородичева, которое пронзила острая боль, от чего Харитон громко застонал и услышал свой стон так, как будто он доносился из какого-то далёкого пустого колодца. Голова птицы вновь показалась в поле зрения Харитона, и он увидел, тянущуюся из его груди полоску окровавленной плоти, зажатую в клюве. Ворон потянул её изо всех сил, и Сородичев закричал от боли, опять услышав лишь отдалённое эхо собственного вопля.
Выпустив из клюва окровавленную полоску плоти, ворон вдруг уставился на него и человеческим голосом сказал: "Мы нашли тебя, Гамейлиц. И теперь ты никуда от нас не денешься!"
Открыв клюв ворон захохотал громко и хрипло, после чего хохот перерос в громкое карканье. Птица подпрыгнула и ударила его жёстким крылом по лицу, после чего Харитон вздрогнул всем телом и проснулся весь мокрый от пота. Несколько секунд он разглядывал комнату, не понимая, где находится. Грудь и рука его болели тянущей болью, кожа на лице и руках чесалась. Марина и Мишка продолжали спать, видимо, не потревоженные его сонными криками. Стараясь не разбудить их. Он встал, подошёл к двери и нашарил во внутреннем кармане куртки свёрток, полученный от Веселова. В свёртке были две белые пластиковые бутылочки с таблетками. Выкатив одну на ладонь, Харитон закинул её в рот и быстро разгрыз, морщась от горького вкуса. Почти сразу же он почувствовал обволакивающую тёплую волну покоя и умиротворения. Присев у окна, он отодвинул занавеску и посмотрел на ночные огни города. Он показался ему чужим и опасным.
* * *
Харитон проснулся поздно со знакомым ощущением легкого комфортного онемения в голове и щекотки во всем теле, но вместо привычной белизны палаты увидел незнакомую обстановку ·гостинки?. Всё тело его сначала напряглось в ожидании опасности, но взгляд просканировал пространство и дал тревоге отбой.
Голубые обои в веселый цветочек не скрывали кривизны стен, а штукатурка на потолке уцелела лишь местами. Однако везде чувствовалась заботливая рука Марины, комната была чистая, занавески и скатерть выстираны, а окна вымыты. Всё это Сородичев отмечал автоматически в то время, как просыпающееся сознание медленно начинало подгружать воспоминания о том, кто он, и что с ним происходило в течение последнего года. Звук отпираемого замка заставил его окончательно проснуться и принять сидячее положение на кровати. В следующую секунду вошла Марина. Лицо её разрумянилось, каштановые волосы немного спутались от ветра, а карие глаза радостно засияли при виде сонного Харитона.
– С добрым утром, - она быстро подошла к кровати, присела рядом и обняла его, целуя в щёки и губы.
– Никак не могу привыкнуть, что ты дома.
– Да... дома, - отозвался Харитон и с удивлением отметил, что испытал при этих словах лёгкий дискомфорт, как будто его заставили соврать.
– Мне тут нужно по делам отойти, а ты сегодня не работаешь?
– Я отгулы взяла, - сказала Марина.
– Мишка в садике до вечера, хотела с тобой побыть, хотя бы первые дни полностью. А куда тебе надо? Я могу с тобой сходить.
– Не стоит, я в норме, - сказал Харитон, вставая.
– Ладно, - сказала Марина, и Харитон отметил на её лице выражение лёгкого разочарования.
– Я сейчас завтрак приготовлю.
Во время завтрака Сородичев отмалчивался, рассеяно слушая рассказ жены о её планах закончить курсы бухгалтера и сменить работу.
– ...зарплата в два раза выше, хоть на нормальную квартиру съехать можно будет отсюда, - сказала она, подливая мужу в кружку чай.
– Да, - согласился Харитон, окидывая взглядом их жилище.
– Здесь не безопасно.
– Так что, дела с деньгами наши не так уж плохи, - продолжила Марина.
– Ты на этот счёт не переживай, можешь пока осмотреться. Сейчас главное - твоё здоровье.
– Со мной всё в порядке, - сообщил Харитон.
– Спасибо за завтрак.
Допив двумя глотками остатки чая, он решительно поднялся и принялся одеваться под внимательным взглядом жены, которая явно только усилием воли сдерживалась, чтобы не броситься ему на помощь. Харитон приложил все усилия, чтобы процесс выглядел легко, ловко орудуя единственной здоровой рукой, лишь слегка замешкавшись при продевании скрюченной левой руки в рукав гражданского пиджака.
– Буду после обеда, - обувшись, он коротко кивнул жене и вышел за дверь.
До встречи с реабилитационным психологом, у которого он должен был наблюдаться по условиям освобождения, оставалось три часа, и Харитон решил зайти на биржу труда. Бездействие уже порядком приелось, к тому же, хотя он не хотел себе в этом признаваться, наедине с женой он чувствовал себя неловко, словно смотрел на себя её глазами и видел того, кем он себя совсем не чувствовал - беспомощного калеку. Отогнав эти мысли, он привычным усилием воли заставил себя подавить рефлексию и сконцентрироваться на поставленных задачах.
– Какая вам работа? Вам на пособие подавать надо, - смерила его презрительным взглядом тётка, работница центра занятости.
– Я могу работать в охране, сторожем, наконец, - правый кулак его непроизвольно сжался, а на лице заиграли желваки.
– У меня нет тяжёлой инвалидности.
– В охрану с вашей справкой? Кто вас возьмёт? Вы с ума сошли? Хотя, чего я спрашиваю, - тётка хмыкнула и с видом ·ходют тут всякие? отодвинула от себя документы Сородичева.
– А подобрее нельзя быть?
– глухо произнёс Харитон, забирая документы.