Любит-не любит
Шрифт:
– И собачку я тоже хочу! Или нет, лучше ребеночка! Славик, что скажешь? Тебе кого больше хочется?
Тот был готов решительно на все и всем своим видом дал понять это. Но в этот момент Персик проснулся и удивленно посмотрел на Анюту, словно спрашивая: «А это еще кто такая?»
– Ой, смотрите, он же вылитый Ричард Гир! – восторженно возопила девица, потрясая песиком.
Толпящиеся на сравнительно небольшом пространстве вестибюля шумные гости мгновенно смолкли и уставились на Персика, отреагировав на знаменитое имя.
– Правда-правда! Личико клинышком, глазки
При этих словах Персик проснулся окончательно, приосанился, насколько позволяла поза, и одарил девушку таким проникновенным взором, что сходство с популярнейшим киноактером из весьма проблематичного превратилось в почти непреложный факт.
– Нет, пожалуй, лучше все-таки начать со щеночка, – проворковала Анюта и чмокнула пса в черный влажный нос.
Персик ответил ей взаимностью.
– Действительно, лучше, – пробормотал слегка отрезвевший от этой сцены Слава и добавил уже громче: – Вот свадьбу отыграем, тогда и решать будем. А пока…
– А пока – горько! – прокричал кто-то из гостей.
Его тут же охотно поддержали.
Новоявленный жених устремился к Анюте с объятиями, двоюродная сестра Максима довольно зарделась, а Кирилл предусмотрительно выхватил из ее рук своего четвероногого приятеля.
– И эти, с позволения сказать, взрослые еще учат нас жить, – проворчал он себе под нос.
Метрдотель, официанты и гардеробщики натянуто улыбались, в душе мечтая поскорее выпроводить веселую компанию и отправиться по домам. Но никто, казалось, не желал расходиться. И только Максиму с Альбиной это прощание казалось бесконечно долгим. Утром самолет уносил их в Египет, где не в пример осенней Москве было тепло и солнечно, где ласковые волны набегают на чистый песок, где можно не опасаться, что тебя не поймут, если ты вдруг перейдешь на родной язык. И где среди полуголой толпы отдыхающих они наверняка будут чувствовать себя робинзонами на необитаемом острове.
Глава 14
В этот день Тина не шла, а летела на работу – впервые за последние три месяца. Настроения ей не портили ни водная взвесь в воздухе, ни низкое хмурое небо, ни мокреть под ногами. Даже владельцу «мерседеса», выплеснувшему на нее содержимое огромной лужи, она пожелала лишь, чтобы с ним, а еще лучше с его женой, когда та наденет белоснежное норковое манто, обошлись точно таким же манером.
С сегодняшнего дня ей уже не придется замирать, услышав голоса Максима или Альбины. Смотреть на них, испытывая чувство неизбывной вины. Как странно, что они оба ушли в отпуск в один день, да еще в такое неприветливое время года. Впрочем, сейчас плохая погода не преграда для хорошего отдыха. Чтобы сменить громыхающий днем и ночью серый осенний мегаполис на теплое ласковое море, теперь не нужно ни получать характеристику с места работы, где стандартно писалось «морально устойчива, в быту скромна», ни проходить выездную комиссию райкома партии. Были бы деньги и желание, а остальное, как известно, приложится.
Тина словно
– Неужели я там была всего год назад? Повезло так уж повезло, – прошептала Тина и настолько глубоко погрузилась в приятные воспоминания, что в это утро прошла мимо охранника Бориса как ни в чем не бывало.
Приподнятое радужное настроение не покидало ее в течение всего дня. Все у нее спорилось, а время летело незаметно. И Тина не переставала благодарить судьбу, пославшую ей вожделенную передышку…
– Пока, – бросила она охраннику, уходя вечером с работы.
– Пока, – ответил Борис и заметил: – Что-то ты сегодня больно веселая, Тиночка.
Девушка пожала плечами и улыбнулась:
– Да нет, такая же, как всегда.
– Ну-ну, – пробормотал в ответ тот, и Тина вышла на улицу, под мелкий моросящий дождь.
Раскрытый зонт мешал обзору. Да и что разглядывать, идя привычной дорогой до метро? Сейчас главное было не наступить в лужу. Но и свети нынче солнышко, Тина все равно не обратила бы внимания на желтое такси, стоящее на другой стороне улицы, напротив выхода из здания фирмы. Мало ли их, что ли, поджидает клиентов или мелькает в транспортном потоке…
Венчик буквально прилип носом к стеклу, увидев Тину.
– Черт подери, она еще улыбается! – проскрежетал продюсер, неожиданно для себя приходя в раздражение от довольного вида Тины. – Я тут места себе не нахожу. К работе интерес практически потерял. Да если бы только к работе! А она идет себе, словно все у нее в жизни распрекрасно…
– Жена или любимая девушка? – обернувшись, бесцеремонно поинтересовался таксист.
Он ощущал себя соучастником, правда неизвестно чего, но полагал, что имеет право рассчитывать на откровенность клиента, явно следящего за симпатичной молодой женщиной, вышедшей из дверей здания напротив.
– Ни то ни другое, – машинально ответил Венчик и вдруг взъярился: – А тебе-то какое дело? Ты знай себе баранку крути, когда требуется. А еще лучше раскрой справочник московских улиц и учи, как куда проехать, пока есть время. Понял?
– Понял, – обиженно буркнул кавказского вида парень, который, прожив в столице уже почти три года, считал себя коренным москвичом, а представителей других национальностей в разговоре пренебрежительно именовал «чурками нерусскими».
Тем временем Венчик не отрывал глаз от Тины. Она шла легкой походкой, ловко маневрируя в толпе таких же, как и она, обремененных зонтами людей. Ладненькая, стройненькая. У него даже заныло в груди.
«А может, и нет никакой беременности? – подумал вдруг Венчик. – Просто Александра решила взять меня на испуг. Но с какой стати? Партия я, на ее взгляд, незавидная, это уж точно. Что же тогда, непонятно…»