Любить немодно
Шрифт:
Улыбка Алины гаснет. Руки опускаются. Тело вновь парализует.
Чёрт.
– Здесь есть кто-нибудь ещё из персонала?
– Как насчёт меня? – раздаётся сбоку уже знакомый мне мужской голос и уровень моей стрессоустойчивости падает ниже плинтуса.
А этот… выскочка, какого дьявола здесь забыл?
Руки на груди сложил с важным видом, подбородок задрал, волосы назад загрёб, будто его физиономию это как-то от простодушия спасти поможет, губы поджал, а глазёнками так зыркает, словно у меня осталось меньше минуты, прежде чем его тяжёлый
– Она тебе нагрубила? – переводит взгляд «следователя» на Алину.
Да!
– Нет.
«НЕТ?!» – Круто разворачиваю к ней голову.
– Я думал, у тебя хватит совести сюда больше не приходить, – выскочка щурит глаза и впивается в меня строгим осуждающим взглядом.
– Я тоже так думала, – фыркаю и смотрю на бейджик Алины, будто до этого момента понятия не имела, как её зовут. – Алина, так что насчёт…
– Тебе же сказали: алкоголь продаётся только после восьми, – вставляет свои пять копеек татуированный фрик.
– А я вроде как не с тобой разговариваю. Почему? А потому что ты здесь не работаешь!
– Это не помешает мне выставить буйного посетителя за дверь.
– Мить, всё нормально, – тоненьким голоском лепечет Алина. – Уверена, девушка и так всё поняла.
– Слышал, Митя? – многозначительно играю бровями. – У нас всё нормально. Иди, погуляй.
Но Митя не хочет гулять. Продолжает смотреть на меня настойчивым взглядом, до тех пор, пока не замечает надписи на моём лбу и не сдерживает гнусненький такой смешок. Ну, то есть – уверена, – он и раньше заметил эту позорную надпись «сися», потому что только слепой может её не заметить, но видимо тактичность, или что-то вроде этого, останавливала парнишку указать мне на неё с самого начала.
– Ха. Ха. – Поворачиваюсь к Алине. – А теперь виски. Или книгу жалоб.
– И что ты в ней напишешь? – усмехается Ми-и-итя-я.
Да блин! До чего ж назойливый тип!
– Напишу, что сегодня утром, кое-кто высмеял меня перед десятками посетителей, нагрубил и велел больше никогда не переступать порог этого заведения. – Растягиваю губы в гадкой улыбке и хлопаю ресницами. – Уверена, что владельца кафе заинтересует информация о том, что какой-то грубиян нахамил посетителю и выставил его на посмешище, даже не являясь работником данного заведения.
– И что? – в открытую надо мной смеётся, так что только плечи дёргаются.
– А то, что администратор, – для убедительности бросаю ещё один взгляд на бейдж Алины, – не предпринял никаких мер, чтобы сгладить ситуацию и даже не принёс извинений пострадавшей стороне.
И Митя замолкает. Лоб хмурить начинает и слабо качает головой, будто понять что-то никак не может. Что – не удивительно!
– Для чего ты пришла? – негромко спрашивает. – Поскандалить?
– Нет, всё проще – выпить.
И вновь тишина. Такая напряжённая, что кажется я слышу как у этого НЕ(до)работника скрипят челюсти.
Медленно выдыхаю, пытаюсь выдавить из себя улыбку,
– Я не могу сейчас пойти домой. Просто не могу. Но если прямо сейчас не напьюсь, то не выполню одно из главных правил женского кодекса, понимаешь? Ты-то должна меня понять!
И тут сбоку гадкое, насмешливое фырканье раздаётся:
– У женщин есть кодекс?
Смеряю Митю тяжёлым взглядом из-под бровей и низким, злобным голосом сообщаю:
– Да. И пишется он благодаря таким козлам, как ты!
– Алин, дай ей банку пива и пусть валит отсюда. По кассе не проводи, – смотрит на меня, не моргая, а обращается к девушке за стойкой.
– Банку пива? – удивлённо переспрашивает Алина, и да! Я хотела задать тот же вопрос только с другой интонацией.
Нет, я понимаю, что в этом городе всем плевать на то, что кому-то полчаса назад в дребезги разбили сердце, наплевали в душу, и вообще заклеймили «сисей», и, возможно я повела себя не правильно – на эмоциях, – требуя в кафе предоставить мне алкоголь, но, простите… банка пива? Серьёзно? Этот выскочка велел всучить мне банку пива и проводить до двери?.. Я что… похожа на нищенку, у которой отходяк и ей срочно требуется спасительная банка пива, чтобы справиться с похмельем?
– Ты только что унизил меня. Снова.
– А ты минуту назад назвала меня козлом.
– Мить? – настойчиво зовёт Алина, пока мы с этим гоблином убивает друг друга взглядами. – Мить, прекрати, а?
Неужто Алинка про женский кодекс вспомнила?
– Я сама разберусь. Иди.
– Иди, Митя, – подхватываю Алину и киваю в сторону выхода. Если честно, то во мне даже интерес разгорелся: кто же этот парень, чёрт возьми, такой и почему так долго здесь торчит, даже не являясь работником кафе?
– Слушай, – в поисках шелестящих бумажек, к которым никак не могу привыкнуть, вытряхиваю немногочисленное содержимое сумочки на стойку и вопросительно смотрю на Митю, – а давай я дам тебе ещё пятьсот рублей, а ты мне расскажешь, какие функции выполняешь в данном заведении?
Да, меня понесло. А потому что не надо было одному козлу меня бросать, а второму меня доставать! Можно считать, что я так релаксирую.
– Что это? – А тон Мити вдруг меняется, лоб разглаживается от морщинок, а в глазах появляется настолько весёлый блеск, что даже как-то не по себе становится.
И тут я понимаю причину…
Чёрт!
Не успеваю подхватить со стойки выложенное на неё барахлишко, как Митя уже вцепившись пальцами в тетрадь, которая сегодня была со мной на каждом из уроков, весело присвистывает, а затем начинает… ну, да… ржать. А что ещё ему делать?
Хочется влепить себе пощёчину за тупость.
– Кристина Маркова! – объявляет выразительно, прочитав моё имя на обложке. – Ученица 11 «А» класса!.. Подожди… это шутка, да?
– Отдай! – вскакиваю со стула и пытаюсь выхватить у него эту злополучную тетрадь. – Отдай, сказала!