Любить птичку-ткачика:
Шрифт:
– То есть? – с трудом двигая непослушными губами, спросила хозяйка салона «Ива». У нее во рту вдруг стало неприятно сухо и шершаво.
– Я не стану утомлять вас рассказом о том, как я все это узнала, но именно Гелена Короленко стоит за коллекцией Олеси Параскевич.
– М-может быть, вы все-таки… утомите меня рассказом… потому что… словом, я не могу поверить в то, что вы сейчас сказали…
– В моей деятельности журналиста, специализирующегося на… скандалах всякого рода… тоже есть свои профессиональные секреты, – усмехнулась Настя. – И мне, так же, как и вам,
– И все-таки почему вы решили, что Геля…
– Хотя бы потому, что в городе Москве… аж на Кутузовском проспекте, обосновалось некое частное предприятие, которое зарегистрировано на имя Гелены Яновны Короленко.
– Частное предприятие… – мертвым голосом повторила Мила.
– Да, так называемое ЧП, а именно: мастерская авторской ткани «Фрезия».
– Мастерская?..
– Ну… видимо, Гелена Яновна так назвала свое детище, чтобы оно хоть чем-то отличалось от вашего салона. Кстати, возможно, в этой мастерской честно трудится и исчезнувшая из «Ивы»… – Настя сверилась со своей записью на журнале: —…Ольга Тесакова.
Потрясенная Мила некоторое время молчала, а потом очень тихо сказала:
– Но этого же не может быть… Ведь именно Геля первой сказала мне о том, что в Москве появилась некая Параскевич с «Фрезией»…
– Ловкий тактический ход!
– Нет, вы все-таки что-то путаете… Геля все время ругала меня за то, что я не могу запатентовать ткань…
– Могу предположить, что она вам даже предлагала конкретное патентное бюро, – сказала Настя.
– Да, вот именно! – согласилась Мила. – Предлагала бюро на проспекте Ветеранов, потому что… кто-то ей его советовал… я сейчас уже точно не помню… кто…
– Дело в том, Людмила Леонидовна, что начальником патентного бюро на проспекте Ветеранов является Короленко Николай Дмитриевич. Знаете такого?
– Николай Дмитриевич… Нет… я не знаю Николая Дмитриевича… Муж Гели… он Сергей… А больше никого из Короленко я не знаю…
– Не знаете, но мыслите в правильном направлении. Николай Дмитриевич Короленко – родной брат мужа Гелены Яновны – Сергея Дмитриевича.
– То есть ты, Мила, правильно сделала, что отказалась патентовать свое изобретение, – сказал Олег. – Если бы ты это сделала, то коллекцию Параскевич никакой дождь не взял бы.
Мила с ужасом смотрела на Романца с журналисткой и никак не могла толком уразуметь то, что они ей говорили. Геля… Геля, она не могла… Она все время стояла на страже ее интересов, интересов «Ивы». Она была таким хорошим экономистом, что вполне могла бы найти себе другое место, гораздо прибыльнее Милиного салона, но она как раз из дружеских чувств…
– Нет! – Мила решительно покачала головой. – Все-таки вы ошибаетесь… Это какая-то другая Короленко зарегистрировала в Москве на свое имя частное предприятие!
– Вряд ли такое сочетание, как Гелена Яновна Короленко, является частым в России, – отозвалась Настя. – Она из Прибалтики?
– Нет, ее отец – обрусевший поляк… Гелина девичья фамилия – Ружельская.
– Если хотите, можно проверить, какова девичья фамилия той Короленко, которая зарегистрировала частное
– Нет! Не хочу! – поспешила отказаться Мила. – И вообще! Я должна сама… потому что… словом… Олег! Отвези меня в мой салон, пожалуйста!
– Зачем тебе именно сейчас в салон?! Не лучше ли переварить все услышанное, поразмыслить, а потом действовать обдуманно и… безошибочно… И потом ты же совершенно мокрая!
– Мокрая… Это ничего… не страшно… Потом вызову такси, чтобы доехать до дома. И вообще, позволь мне самой выбрать, как дальше действовать! Понимаешь, у меня в салоне есть еще кое-какие разработки… Я не хочу, чтобы, словом… Поехали, Олег! Как можно быстрее, поехали!
Олег переглянулся с Настей, пожал плечами и нажал на газ.
Миле хотелось добраться до «Ивы» быстрее Гелены. В том, что Геля ни в чем не виновата, она пыталась убедить не столько Романца с журналисткой, сколько самое себя. Но чем больше приводила доводов в защиту подруги, тем больше убеждалась в том, что правы именно они. А если так, то после провала Параскевич Гелена со всех ног должна помчаться в салон. Все материалы, касающиеся разработки новой пальтовой ткани «Ива», были сброшены на диск. Перед тем, как закрыть салон на выходные дни, Мила убрала диск в сейф, и Геля это видела. У нее были ключи и от салона, и от сейфа, поскольку там хранились и важные финансовые документы.
Всю дорогу до Петербурга Мила угрюмо молчала. Она думала не только о коварстве лучшей подруги, но еще и о Цебоеве. Почему Володя все еще молчит о ее деле? Какая-то светская журналистка Терлеева уже нарыла кучу материалов, а он до сих пор еще не посвятил Милу в то, что сумел выяснить. Конечно, Мила, охваченная сильным чувством к нему, не спрашивала о продвижении дела, но он мог бы сам… Мог бы! Почему же так ничего и не сказал?! Мила хотела поехать на показ Параскевич вместе с ним, познакомить его с Геленой, но Цебоев очень вежливо отказался, сославшись на важное расследование. Важное расследование… Неужели для него есть что-то важнее Милы? Неужели он, профессионал, еще не разобрался, какую опасность представляет для нее лучшая подруга? Или все-таки Романец, Терлеева да и она сама ошибаются насчет Гелены? Но тогда непонятно, что за Короленко зарегистрировала в Москве мастерскую…
Пока ехали к Питеру, дождь то унимался, то с новой силой принимался барабанить в стекла автомобиля Романца. Город встретил их неярким солнцем и огромными сверкающими лужами.
К собственному салону Мила подъехала с больной головой и трясущимися руками. Она с трудом упросила Олега уехать, пообещав тут же позвонить ему на мобильный телефон в том случае, если произойдет что-то непредвиденное и понадобится его помощь. На все его увещевания и уговоры она только тупо кивала. Хуже того, что с ней уже произошло, вряд ли случится. Ну… поговорят они с Геленой… Даже при самом худшем раскладе Короленко не станет приставлять к Милиному виску пистолет. Все-таки она не Мата Хари, а секреты изготовления ткани «Ива» – далеко не государственного масштаба.