Любить всем сердцем
Шрифт:
Он молчит слишком долго.
— Дэйв!
— Послушай, Джесси. — Он тяжело вздыхает. — Сколько стоит твоя карьера? Это твой единственный шанс сохранить все, ради чего ты так упорно трудился.
Чудовище внутри отрыгивает и гнев пузырится у меня в горле.
— Я гребаный рок-Бог. Мне не нужны ни ты, ни группа. Я мог бы выйти из этого дерьмового дома прямо сейчас и вернуться в топ-10 через неделю!
— Вот тут ты ошибаешься. Ты безработный. У тебя нет ни группы, ни лейбла, и если ты будешь бороться с этим каждый лейбл
— Нет, если хотят делать на мне деньги!
— Ты хоть представляешь сколько денег «Аренфилд Рекордз» потерял из-за тебя за последний год? Отменял шоу, потому что тебя отправили на реабилитацию, все студийные часы, которые они забронировали и оплатили, но ты так и не появился? Не говоря уже о том, что последний альбом провалился!
Рука, сжимающая телефон, дрожит, и я борюсь с желанием швырнуть аппарат в ближайшую стену.
— Это твой единственный выход. Прими это или уходи, но знай, что если уйдешь, все будет кончено.
Я тру глаза и стону. Как, черт возьми, я потерял контроль над своей жизнью?
БЕТАНИ
— Блины и бекон. — Я ставлю тарелки на стол перед тремя мужчинами, которые выглядят так, словно заглянули после того, как побывали в баре. — Могу я предложить вам что-нибудь еще?
Когда они уверяют, что все в порядке, я проверяю другие столы. Пятничные вечера в «Пирогах и блинах» гораздо оживленнее, чем можно было бы подумать. Мы не подаем алкоголь, но подаем то, чего, кажется, жаждет каждый, кто выпил.
Много углеводов.
— Прошу прощения? — Мужчина в джинсах и футболке макает салфетку в стакан с водой. — Можно мне еще сиропа? Я пролил на себя. — Он подносит влажную салфетку к паху и энергично трет пятно.
Быстрый взгляд на него возвращает меня в сегодняшнее утро, когда я вошла в комнату к Джесси.
— Конечно! — пищу я, разворачиваюсь и бегу на кухню.
Со звуком шипящего мяса на сковороде и запахом сладкого теста в воздухе, я пытаюсь забыть образ того, чем Джесси Ли занимался в постели своего брата. Забавно, но попытка забыть увиденное ещё больше заставляет меня об этом думать. Почему мы не можем увидеть то, что хотим узреть? Почему у нас нет какой-то кнопки удаления, чтобы полностью вычеркнуть изображение из нашей памяти? У меня есть список вещей, которые я хотела бы стереть из своего банка памяти.
Я наполняю еще один маленький кувшинчик сиропом, а затем передаю его парню, который, слава богу, перестал очищать себя.
Но ущерб уже нанесен, и я снова и снова прокручиваю в голове татуированную руку Джесси, спрятанную под простыней, его напряженные мышцы, подбородок, запрокинутый назад...
— Нет!
Мужчина смотрит на меня, явно сбитый с толку.
— Нет, э-э... никаких проблем.
Мне нужно избавиться от этого. Если бы я могла рассказать Эшли о том, что видела, мне бы стало лучше — никто не может нормализовать сексуальные
Нужно двигаться дальше. Подумать о чем-нибудь другом. Занять себя чем-нибудь, и в конце концов я забуду, что видела, как Джесси Ли занимался сексом сам с собой. Конечно. Определенно это то, что женщина могла бы забыть.
Я хватаю коробку с сахарными пакетиками из хранилища и наполняю формочки в попытке забыть или, по крайней мере, игнорировать свои воспоминания.
— Бетани, у тебя новый столик, — окликает меня хозяйка Минди, направляясь в туалет для сотрудников. — Прикроешь меня? Мне нужно в туалет.
Я ставлю коробку с сахаром, беру блокнот и ручку, чтобы принять заказ у пары, сидящей в моей секции. Мои ноги отказываются двигаться, когда я вижу, кто эта пара.
Уайт и Сюзетта.
Ладно, успокойся. Дыши.
Заставляю себя расслабиться и направляюсь к их столику.
— Добрый вечер, добро пожаловать в... О, Уайт? Это ты?
Я мысленно съеживаюсь.
Это ты? Мы встречались почти год, как будто я могла забыть, как он выглядит? Очень умно, Бетани.
— Э-э... да. — Кажется, он удивлен, увидев меня. — Привет, Бэт.
Мне никогда не нравилось, когда меня называли Бэт, но почему-то Уайт произносит это имя как королевское.
— Ты вернулся с Гавайев?
Он хмурится.
— Как ты узнала, что я был на Гавайях?
Слегка приоткрываю рот, пытаясь придумать оправдание, не смахивающее на преследование. Я небрежно пожимаю плечами.
— Ты написал в Instagram и я увидела у себя в ленте. — Вот так. Это не преследование.
— А, понятно. — Между нами повисает неловкое молчание. — Не знал, что ты сегодня будешь работать.
— Я работаю каждую вторую пятницу и субботу по очереди, так что у меня есть один выходной в неделю. — Плотно сжимаю губы, чтобы не болтать о вещах, которые ему, вероятно, безразличны.
— Ясно, я, э-э... не видел твою машину снаружи.
— Эм, ну да, моя машина? Это э-э... О! Наш пирог недели — ореховая карамель, твой любимый, — торопливо выпаливаю я, надеясь отвлечь внимание от моей машины и того, что с ней случилось.
Чувствую, как от смущения румянец ползет вверх по шее.
— Сегодня никакого пирога. — Его рука лежит на плече Сюзетты. Мой взгляд задерживается на его большом пальце, нежно ласкающем обнаженную кожу на ее бицепсе.
— Ты помнишь Сюзетту, — говорит он.
— Да, привет.
Она красивая: длинные черные волосы, экзотические миндалевидные глаза, пухлые губы, постоянно надутые, и из соцсетей я знаю, что у нее тело модели купальников. Может она и есть модель купальников, хотя думаю, что она бы включила это в свою биографию.
— Рада снова тебя видеть.