Любитель историй
Шрифт:
плетью стегал его, как великого мученика, бросая то в жар,
то в холод. А несерьезные вещи, внезапно обретали статус
невероятной важности.
Вначале Рик решил, что он многое надумал, и странная
метка на руке ничего не значит. Но от пугающих
предположений было не так легко избавиться. И когда
юноша услышал звон часов, в голове окончательно
поселилась уверенность, что его наградили неизвестным
проклятием, которое вскоре поработит
будет ему спасения, нигде и никогда.
* * *
Погода не заладилась с самого утра. Пронизывающий
ветер, хлесткие мелкие капли, нежданно накатившие тучи, и
ко всему прочему, невыносимая промозглость окончательно
разогнала и без того немногочисленных посетителей.
Наблюдая за спешащими в теплые домишки горожанами
Клер ловила себя на мысли, что как только среди домов,
словно черт из табакерки всплывает огромный силуэт в
парусиновом плаще и огромной широкополой шляпе, она
невольно вздрагивает и пытается скрыться среди цветущей
рассады.
Ближе к вечеру, когда мистер Бишеп засобирался
закрывать лавку, Клер упросила его оставить магазинчик
открытым и клятвенно пообещала, что пересадит еще пару
розалий, а двери запрет сама. Когда хозяин скрылся за
поворотом, девушка защелкнула запор и продолжила
наблюдать.
Пустынная улица быстро окрасилась в бледные тона, и
даже расторопные фонарщики слегка осветив мостовую, не
смогли исправить положение - мрачный город не засиял
теплыми оттенками умиротворенности. Серость кряжистых
портовых домов змеей поползла по широким мостовым и
узким проулкам.
Тревожно вглядываясь в полумрак, Клер так и не смогла
разглядеть причину своего волнения. Мистер Сквидли так и
не появился. Его не было ни за острыми углами зданий, ни в
тени высоких фонарей - он прятался гораздо дальше, в
самом сознании девушки. В ее потаенных кошмарах.
Пересилив себя, Клер все-таки решалась покинуть
временное убежище.
Ее каблучки быстро цокали о мостовую, а город безмолвно
наблюдал за напуганной девицей, которая больше всего
насвете хотела поскорее оказаться дома. Морозный
холодок, вырываясь изо рта, мгновенно растворялся в
темноте. Фонари кое-где уже погасли, а те, что еще
источали крохотный свет, рождали на кирпичных стенах
пугающие тени. И в этот мерцающий такт, раздавалось
мерное пение скрипучих вывесок, которые, раскачиваясь на
ржавых цепях, словно надгробные плиты несли на себе
сухие послания. «Пекарня - вкуснее не найдете», «Лучшие
подковы во всем Прентвиле», « Заботы погребения – мы с
радостью возьмем их на себя».
Внезапно Клер остановилась. Оглянулась затаив дыхание.
Всего пару секунд, всего пару ударов сердца. Но ей хватило
и этого. Не став ждать пока страх нагонит ее и ударит в
спину, девушка ускорила шаг, а через пару секунд перешла
на бег.
Выскочив на улицу Скромности, которую совсем недавно
местные переименовали в Приют разврата, Клер в одно
мгновение оказалась возле подвыпившей толпы
завсегдатаев одной из местных забегаловок. Развеселые
моряки, солдаты его Величества и пара высокородных
эсквайров, распивали весьма пошлые песни. На заднем
фоне им вторили откровенного вида девицы.
– Ох, какая!
– Давай к нам.
– Не жмись, мы не обидим.
– Эй, красотки, а мы вам подружку нашли.
Оторопев, Клер едва не провалилась под землю от стыда, а
потом, быстро сориентировавшись, ловко оттолкнула
самого заносчивого моряка и кинулась в конец улицы.
Продравшись через толпу пьяных музыкантов и распутных
танцовщиц Клер уже решила, что вырвалась из порочного
круга, когда ее запястье схватила чья-то костлявая рука.
Повернувшись, она приготовилась влепить наглецу
звонкую пощечину, но никого не увидела. Человек
попытавшийся пленить ее был ниже ростом почти на три
фута. Опустив взгляд, Клер уткнулась в грязное смуглое
лицо пожилого бродяги, лишенного обеих ног. Облаченный
в выцветший, превратившийся в лохмотья жакет, инвалид
продолжал цепко держать ее запястье, выставив другую
руку вперед и шамкая при этом беззубым ртом.
– Опустите! – требовательно прикрикнула Клер.
– Красотка, подай инвалиду двух пританских войн и
двадцатилетнего восстания Нузинотов.
Искалеченная, лишенная двух пальцев рука, устремилась к
лицу Клер, словно желая погладить ее по щеке.
Она дернулась. Запястье обожгло болью.
– Не дергайся, ципа. Иначе я сломаю тебе локоть.
– Что вам надо? У меня нет денег, ни медяка! – простонала
Клер.
– Поди врешь, крошка?!
– старик придвинулся так близко
что со стороны могло показаться, будто он прилип к ней.
– Нет. Я не вру! Отпустите!
Клер попытался освободиться, умело вывернув руку, но
вместо этого еще сильнее застряла в стальных тисках.
– Не спеши, милая, - наставительно протянул старик.