Люблю секретных агентов
Шрифт:
– Так-так! Секундочку! – возбуждённо сказала я, лихорадочно отыскивая бумагу и ручку, чтобы на всякий случай записать сложное для запоминания имя краснокожего императора. – Как, вы говорите, его звали?
– Атауальпа Тупак Юпанки Инка Четырнадцатый, – повторила Альда. – Моя линия идёт от его дочери, Беатрис Тупак Юпанки, которая влюбилась в капитана испанского корабля и сбежала с ним. Потом Атауальпу казнили, а капитана, с которым убежала Беатрис, убили в войне, разгоревшейся между испанцами из-за золота инков.
– А нельзя ли поподробнее, –
– Ирина! – голос мексиканки неожиданно стал холодным и подозрительным. – Вы опять что-то затеваете. Я вас слишком хорошо знаю!
– Ничего я не затеваю, – возразила я. – Просто я подумала, что эта история отлично подходит для книги!
– Это моипредки! – отчеканила Альда. – И я самасобираюсь написать про них книгу! Так что даже близко не суйтесь к ним.
– Но я же не собираюсь отнимать у вас предков, – возразила я. – Вы напишете про них серьёзное исследование, а я придумаю какой-нибудь детектив, так что я никоим образом не смогу составить вам конкуренцию.
– Ну уж нет, – решительно заявила мексиканка, и в голосе у неё зазвучала сталь. – Найдите своих предков, и пишите про них всё, что вам вздумается, а моих оставьте в покое!
– Ладно, как скажете, – уныло согласилась я.
Несмотря на обещание, данное Альде, история романтической любви Беатрис Тупакьюпанки и испанского капитана продолжала меня интриговать. Сделав ещё пару безуспешных попыток вытянуть что-либо из своей преподавательницы, я сдалась, и решила обратиться за информацией к более сговорчивому источнику, а именно к её дочери Аделе. Приняв это мудрое решение, я набрала номер подруги.
– Ирина, привет! – обрадовался моему звонку Бобчик, жених Аделы. – А Аделы нет. Она уехала на остров Бали. Вернётся только через неделю.
В отличие от суровой и добродетельной во всех отношениях Альды, питавшей почти патологическое отвращение к красивым представителям сильного пола, как к существам самовлюблённым, ненадёжным и безответственным, Адела подобного отвращения не испытывала. Красивые мужчины ей нравились, но ещё больше ей нравилось нравитьсякрасивым мужчинам. Впрочем, при её молодости, обаянии, огненном темпераменте и врождённой склонности к кокетству это было не трудно. Адела нравилась всем – и красивым и некрасивым.
В совершенстве владея испанским языком, она активно вращалась в среде обитающих в Москве латиноамериканцев, с азартом разбивая сердца чилийцам и боливийцам, эквадорцам и уругвайцам, никарагуанцам и парагвайцам.
Проучившись пару курсов в университете Дружбы Народов, Адела бросила его. Некоторое время она проработала официанткой в латиноамериканском ресторане, а затем устроилась танцовщицей в ночной клуб "Кайпиринья", где и познакомилась с Бобчиком, очень богатым "новым русским".
На самом деле Бобчика звали Димой, но, поскольку его фамилия была Бобовский, все почему-то с детства называли его Бобчиком.
Для любой нормальной девушки Дима Бобовский вполне мог бы стать идеалом мужчины. Он был высок, белокур, красив, богат, хорошо воспитан и, что ещё более важно, обладал столь редким для "нового русского" спокойным и добродушным характером. Одним словом, он составлял полную противоположность Аделе, для которой любовь означала всепоглощающую страсть, сопровождающуюся бурными ссорами, волнующими примирениями, сценами ревности, достойными Отелло, и прочими столь любимыми кинорежиссёрами и создательницами женских романов атрибутами.
Бобчик ссориться не любил и не умел. Он давал Аделе всё, что способен дать мужчина, кроме одного – он был неспособен вести себя, как страдающий от патологической влюблённости полуграмотный гаучо из очередного душераздирающего латинского телесериала.
Адела называла Бобчика малохольным и работала за двоих, превращая их семейную жизнь в причудливую смесь трагедий Шекспира с комедиями Лопе да Вега и современными любовными мелодрамами. Впрочем, раз Бобчик это терпел, видимо, ему нравилась такая жизнь. Его совместное сосуществование с Аделой можно было назвать как угодно – невыносимым, ужасающим, убийственным или опасным для здоровья, – но только не скучным.
– Так значит Адела на Бали, – констатировала я. – А ты почему не с ней?
– Работа, – вздохнул Бобчик. – Кроме того, мы с Аделой опять поссорились.
– Об этом ты мог бы и не упоминать, – усмехнулась я. – Если вам удастся прожить мирно в течение недели, об этом событии непременно сообщат в сводке международных новостей. Чисто из любопытства – из-за чего вы поцапались на этот раз?
– Ты не поверишь! – сказал Бобчик. – Теперь она утверждает, что в её жилах течёт королевская кровь, и я должен оказывать ей соответствующее уважение, то есть вставать, когда она входит в комнату, называть ей "принцесса" или "ваше высочество" и всё такое прочее.
– Понятно, – заметила я. – Альфонсо Третий и Атауальпа Тупак Юпанки Инка Четырнадцатый.
– Ты уже знаешь? – удивился Бобчик. – Может и мне стоит потрясти своё генеалогическое дерево? Вдруг я тоже окажусь принцем?
– Бессмысленно, – покачала головой я. – Всё равно Адела скажет, что её родственники лучше твоих.
– Это точно, – уныло согласился Бобчик. – Её не переспоришь.
– А когда Адела вернётся? – спросила я.
– В следующею субботу вечером, – ответил Бобчик. – Если хочешь, приезжай в воскресенье к полудню. Адела как раз к этому времени проснётся.
– Договорились, – сказала я.
Телефон зазвонил в три часа утра. Его отвратительное дребезжание раздалось как раз в тот момент, когда мне снилось, что Беатрис Тупак Юпанки, приревновав своего мужа к дочери Монтесумы, швыряла в него золотыми кастрюлями и тарелками, а наблюдающая за этой сценой Альда с весьма недовольным видом внушала им, что её предкам не пристало вести себя столь неподобающим образом.