Люблю трагический финал
Шрифт:
Круглый поднос накренился, и нечто, напоминающее отбивную с гарниром, плавно съехало с тарелки на пол…
— Епересете… — Парень, в сердцах, не замечая Светловой, выругался.
Мягкий телячий край, фаршированный утиной печенкой! Плюс артишоки, фаршированные жареными лисичками! Да, это, конечно, была не отбивная. Слишком просто для такого заведения… Название тянуло долларов на пятьдесят…
Светлова внутренне посочувствовала растяпе.
Но в это время… Боже, какой компромат! И какой роскошный повод для шантажа.
Парень наклонился
— Оливку забыли! — ласково подсказала Светлова.
— Э-э… — Официант не был готов к тому, что у него, оказывается, пока он занимался манипуляциями на манер фокусника Акопяна, оказались благодарные зрители… Этот человек явно не стремился к популярности.
— Ничего, дело житейское… — посочувствовала Анна.
Парень сделал вид, что смутился.
— Не поваляешь — не поешь?
Официант согласно хмыкнул.
— И потом, они ведь все равно все схавают?!
— Это да…
— Но не хотелось бы, чтобы хозяин или, не дай бог, тот бычара, который это съест, узнали…
— Ой-ёй-ёй…
— Мне кажется, если вы знаете немного… ну, о той даме… собственно, как вы и предупредили… То это можно изложить очень быстро!
— Да.
— Да — можно? Или да — быстро?
— И то и другое…
— Женщина, о которой я вас спрашивала, странно напоминает одну мою знакомую…
— Я действительно немного о ней знаю. Впрочем, может быть, это как раз то, что вас интересует…
— Так что именно?
— Говорят, она сделала пластическую операцию.
Аня замерла.
«Ах вот в чем дело…»
Анна автоматически поправила, подравняла на блюде повалявшийся на полу гарнир.
— Спасибо… — поблагодарил официант.
— И будьте аккуратнее, не валяйте больше эти оливки по полу. Им по второму разу уже этого не выдержать…
— Я, пожалуй, пойду… — Парень, балансируя подносом — уже более удачно, чем прежде! — заспешил к столу, за которым выделял желудочный сок проголодавшийся и заждавшийся клиент.
Аня ошеломленно глядела ему вслед.
«Зачем? Зачем Джульетта это сделала? Она от кого-то скрывается?»
И можно ли так натурально притворяться? Настолько естественно разыгрывать из себя другого человека?! Эта женщина даже на секунду не смутилась, когда обернулась и встретилась глазами со Светловой. Ничто, даже на мгновение, не выдало в ней настоящую Джулю!
Аня вдруг вспомнила одну свою знакомую, которая как-то рассказала Светловой о себе такую историю… «В доме родителей меня звали Мила, а фамилия в девичестве была Смирнова. Вышла замуж — стала Рыбина. На новой работе и в семье мужа все меня теперь зовут Люда. Ну так вот: Мила Смирнова и Люда Рыбина — это как будто два разных человека!»
Аня, которая знала свою приятельницу с детства, поразилась тогда точности этого наблюдения. Миле-Люде даже не надо было особенно объяснять, в чем эта разница заключалась.
Мила была покладиста, кротка. Полновата и чуть медлительна — точно как мелодия этого имени. Люда Рыбина — жестковата, энергична, крайне деловита… И худощавая.
Иногда в ней пробивалась, впрочем, прежняя Мила со своей неуместной кротостью, и тогда Люда щелкала Милу по носу, чтобы та не вылезала. Поскольку при нынешней жизни лучше быть Людой.
Наутро Аня решила ей позвонить. Почему-то ей казалось, что именно Мила-Люда ее и поймет.
Знакомая работала на Шаболовке, гримершей на старом телецентре…
— А ты знаешь… — Мила-Люда сделала многозначительную паузу, что-то обдумывая, — я, кажется, могу для тебя кое-что сделать… Я-то сама не настолько все-таки раздваиваюсь, чтобы понять психологию человека, сделавшего пластическую операцию. Но как раз завтра, с утра, мы записываем человека, журналиста с одесского телевидения, который, возможно, сможет тебе помочь… Ток-шоу «Сделай шаг!». Может, видела? Ну, в общем, этот тип его сделал. Этот шаг.
— Да?
— И кстати… Он сказал, что приедет на телецентр пораньше — у него поезд рано прибывает в Москву, и все равно деваться некуда. Если подсуетишься, можешь его отловить. Паспорт не забудь — я тебе закажу пропуск.
В выгороженном закутке с декорациями ток-шоу «Сделай шаг!» еще никого не было… Кроме этого человека, «сделавшего шаг».
Он зевал в ожидании съемок и рад был поговорить с симпатичной девушкой, хотя бы ради того, чтобы не заснуть.
— Вы насчет операции?
Аня кивнула.
— Хотите рискнуть?
— Ну, в общем, да…
— Зачем вам-то? — удивился человек.
Аня пожала плечами, чтобы не вдаваться в подробности…
— Впрочем, дело хозяйское… Хотя, знаете, вообще я бы никому не посоветовал… Особенно женщинам… Конечно, может, где-нибудь и могут сделать это покачественнее, чем у нас. Не знаю, не уверен… Но то, что прошел я! Все, елы-палы, со временем расползается, как китайский ширпотреб после дождя. Походишь новенький немного, а потом, после первой стирки, начинается… И вообще, знаете, я однажды разбил фамильную салатницу. Завернул осколки: выбрасывать жалко… Валялась лет десять… один осколок вообще потерялся. Так вот, нашелся специалист: реставрировал! Даже отлил недостающий кусок, расписал красками… Посмотришь, как новая: ни трещинки, ни зазубринки…. Ну в точности как новая. Только одно «но».
— Какое?
— Есть из нее нельзя.
— Салат нельзя?
— И салат в том числе. На нее можно смотреть. А вот салат, тем более со сметаной, в ней делать нельзя.
— А внутри вы изменились?
— Совершенно точно: изменение внешности меняет и характер. Я, например, стал менее рисковым. А вообще внутреннее состояние человека, изменившего внешность, — это действительно занимательно… Штука любопытная.
— Да?
— Понимаете, э-э…
— Аня, — подсказала Светлова.