Любовь?.. Не смешите меня!
Шрифт:
«Я не буду плакать, ладно, по крайней мере, постараюсь.
Лондон прекрасен всегда, особенно весной, хотя я люблю его в любую погоду. Расскажешь мне, как тебе то новое местечко в Ноттинг-Хилле. Главное, не переусердствуй с Кровавой Мэри!
Коэльо – бред, согласна.
Сижу, грущу, слушаю старый джаз. Где та любовь, о которой пели старые негры? Все вымысел, мираж, блеф. Черт, я не могу сдерживаться, не могу!
Всё, напишу нормальное письмо, как только успокоюсь.
Чао, Белла, Чао!».
«Ксю, прекрати немедленно! Не могу писать – самолет уже взлетает! Он – полное ничтожество!!! Подумаешь, мистер Великий адвокат!».
Ксения читала это
Все начиналось так красиво…
В тот день все валилось у нее из рук, дома отключили горячую воду, и она смывала шампунь уже под ледяными струями, жалкий круассан, последняя надежда на завтрак, каким-то непонятным образом сгорел в микроволновке, на колготках была стрелка, а на дороге пробки. В итоге Ксения опоздала на встречу с адвокатом противоположной стороны, чуть не расставшись по дороге с правами и создав не одну аварийную ситуацию.
Он сидел в ее собственном кресле и нетерпеливо постукивал ее же ручкой по столу – Ксения была возмущена. Блондин с лицом интеллигента советских лет и холодным прищуром успешного дельца – Ксения на секунду задержала дыхание и замерла в предчувствии чего-то очень увлекательного. К тому же он был без обручального кольца, как будто это могло что-то значить?! – но это только теперь она стала такой мудрой, как старая сова.
Ту битву они завершили на равных, Ксения отстояла интересы своей компании, Максим добился максимальных преференций для своего клиента. Уходя, он улыбался, ненадолго задержался у двери и, как само собой разумеющееся спросил: «В восемь в «Галерее ресторанов»? Ксения только фыркнула в ответ. Конечно, она не собиралась никуда идти, в конце концов, она его впервые видит, да и что это было за приглашение, скорее приказ. Но уже тогда, ведя бесплодный спор сама с собой, она знала, что пойдет.
Вечер прошел прекрасно, восхитительно, они ели свежих мидий в вине, лакомились нежнейшим тирамису, и говорили, говорили. Вернее, говорил большей частью Максим, но Ксю нравилось его слушать: об искусстве, политике, финансах. Он оказался совсем другим, чем был тем утром – галантным, внимательным, интересным собеседником, а еще очень сексуальным мужчиной. Ксю казалось, даже воздух вибрирует между ними.
Тем вечером, вернее ночью, они так и не стали любовниками, хотя Максим на это весьма недвусмысленно намекал. Ксю смогла ему противостоять, правда, недолго.
Затем несколько раз они встретились за бизнес-ланчем: вся жизнь на бегу, 40 минут торопливой беседы и снова – в разные стороны, но искры продолжали вспыхивать между ними, и это искупало казенный дух ресторанов в обеденный час. Было еще несколько ужинов – таких же томно-манящих, полных сексуального подтекста, как и в тот первый раз, они много говорили, обо всем, кроме как о личном - Ксении это казалось несколько странным, но она была столь очарована, что не обращала внимания на мелочи. Максим дарил ей нежные с капельками росы чайные розы, они обсуждали музыку, только классическую, Ксю приходилось скрывать свое пристрастие к ритмам RnB и западной попсе, книги – интеллектуальное постмодернистское чтиво. Но всё это было так неважно, так незначительно, главное, что интересовало её, да и его, наверное, тоже - когда же они, наконец, окажутся в спальне, так чтобы между ними не стояли никакие интеллигентские умствования. И вот этот момент настал, выйдя из очередного пафосного ресторана, Максим уверенно направился следом за Ксенией, без слов сел в ее машину и произнес: «У тебя?», она согласно кивнула, но ему вовсе не нужен был ответ. Дальше была ночь - искушающие ласки, жаркое обладание и блаженство освобождения, смятые шелковые простыни и его галстук на туалетном столике среди изящных женских безделушек.
Вначале Ксения была воодушевлена их связью, ей казалось, что это тот самый случай, один на миллион, когда плотское и духовное слились воедино. А потом, ну что за глупость?! Она влюбилась. И еще хуже, Ксю не была ни капельки огорчена, она купалась в своем чувстве, как воробьи ранней весной купаются в пыли, думая, что перед ними самая чистая вода на свете. Ксения оказалась тем самым глупым воробьем.
Максим заезжал за ней по вечерам, просто поговорить с полчаса, а сам оставался до глубокой ночи или до раннего утра. Конечно, он не говорил о чувствах, но Ксении и так было все понятно. Он был ее принцем, идеальным мужчиной! Странно, он почему-то не звал ее к себе, хотя Ксении всегда казалось, что мужчины любят хвалиться своим жилищем, но ведь он так занят, так занят, самый кассовый в городе адвокат, выигрывавший все дела, за которые брался.
Ксения стала чуткой и нежной, подчиненные не могли на нее нарадоваться и шептались в курилках: Что с нашей-то случилось? – взмах сигаретой куда-то в сторону. Уж не влюбилась ли? – гнусный смех.
А потом иллюзия разбилась, развеялась как мираж. Ксения приехала к своему гинекологу и, уже выходя из кабинета, нос к носу столкнулась с Максимом, который нежно поддерживал очень молоденькую и очень беременную женщину. Он бросил в Ксенину сторону безразличный взгляд и осторожно повел жену по коридору.
Ксения была опустошена, раздавлена. Он обманывал ее – горело яркими буквами в мозгу, она обманывала его жену – черной тоской билось в сердце. Она спала с женатым мужчиной, просила его остаться до утра, а он в это время, наверняка, придумывал правдоподобную историю для жены – про сложное дело или скверного клиента. Ложь, еще одна ложь… Любовь? – фантик для толпы!
Тем же вечером он приехал к Ксю домой, зло бросил пиджак и жестко овладел ею, не доходя до спальни. Она должна была его оттолкнуть, сказать все, что думает о предательстве, о своем участии в этом фарсе, но она, подлая, наслаждалась. Из их с Максимом отношений исчезла нежность, ему не нужно было притворяться, остался вечный, как сама жизнь, танец мужчины и женщины.
Однажды, лежа в её спальне и глядя в звёздное небо за окнами, он, наконец, заговорил о том, что так беспокоило Ксю – о его жене:
– Ты знаешь, моя Оля – это ничего не значит, родит одного ребенка, второго, она типичная домашняя клушка, не то, что мы с тобой. Изнеженная девчонка, не видела в жизни ничего, все доставалось по мановению папочкиной руки, кстати, ты знаешь, кто ее отец – Максим назвал фамилию вице-губернатора области. Мы с тобой совсем другие, ты и я! Скоро мой дом наполнится детским визгом, сосками, памперсами и я переберусь к тебе.
Вот на этом самом месте Ксения, наконец, и очнулась, и хотя сама была почти идейным борцом с плачущими детьми, которые ей постоянно мешали, но в тот момент оказалась потрясена цинизмом Максима, хотя цинизм-то ее поначалу и привлекал. В ту ночь она сдержалась, но дала себе слово, что порвет с ним.
Заезженная истина – не может быть своего счастья на несчастье другого, открылась ей, а потом пришло осознание, что он ее все с тем же цинизмом и использовал, этакая вещь на замену, как подменный автомобиль на время ремонта в дорогом автосалоне.