Любовь без розовых соплей
Шрифт:
Наташа пожимает плечами и отворачивается к окну.
— Живя с ним, ты горбатилась на трех работах, нелюбимых при этом. Сейчас ты занимаешься тем, к чему у тебя лежит душа. Без оглядки на его «что скажут люди» и «не смей этого делать». Ты наконец стала сама собой и спишь ночью спокойно, а не выглядываешь его в окошко в ожидании, когда он соизволит вернуться после очередного загула.
— То есть ты еще и благодетельницей себя считаешь?
— Нет, не извращай мои слова. Я просто тот самый нож, понимаешь? Ни плохая, ни хорошая. Просто оказалась в определенном
— Прекрасная позиция. Солдаты тоже говорят, что они стреляют, потому что получили приказ! — Наташа прищуривается и раздувает ноздри. Развод — слишком болезненная тема для нее. До сих пор.
— Ты права. Приказа стрелять у меня не было. Поэтому в суде Гаагского трибунала я не буду рассчитывать на снисхождение, — я безмятежно улыбаюсь. — И еще раз тебе повторяю: я не верю в любовь, но при этом верю в карму. Я знаю, что расплата когда-нибудь меня настигнет. Пусть так.
— И что ты будешь делать со своим Данилом?
— Во-первых, он не мой, а как тот дядя Федор из мультика — свой собственный. А во-вторых, ни-че-го.
— Как это ничего?
— А вот так. Я не буду проявлять никакую инициативу. Вот мы первый раз поссорились. И я объективно не чувствую за собой вины в этой ссоре. Я не знала, что он прилетит раньше, он не предупредил, а я никогда и не обещала сидеть дома и преданно ожидать его под дверью. При этом я реально была рада слышать его и пообещала приехать как можно быстрее. Но он психанул и ушел. Поэтому я не буду делать ничего. Вот как будет, так и будет.
— А если он больше не придет и не позвонит?
— Значит, так тому и быть. Значит, мы отработали с ним нашу совместную карму. Значит, пока просто не поняли, для чего нужна была эта встреча. Но поймем. Чуть позже. Может быть.
Я тушу сигарету и допиваю последний глоток кофе.
— Лелик, я тебя не понимаю. Ты какая-то… непоследовательная.
— Ага, — соглашаюсь я. — Непоследовательная, ветреная, стервозная, при этом верящая в карму. Но кто сказал, что я обязана быть другой и соответствовать чьим-то ожиданиям?
И я не вру. Ни Натусе, ни себе.
Что-то переключили в моей голове те желтые розы, желтые розы — символ разлуки, символ, ясно дающий понять, что время гормональной бури закончилось. И мой заклинивший тумблер, отвечающий за равновесие разума и эмоций, которым я дала слишком много воли, вернулся на положенное место. И сейчас я, как мне кажется, могу рассуждать вполне здраво и осмысленно.
А посему…
Я включаю телефон и просматриваю список неотвеченных вызовов и пропущенных смс-сообщений. Взгляд все еще судорожно ищет одно имя, а мозги отмечают его отсутствие.
Как я там сказала Натусе? Ну, значит, так тому и быть.
А теперь пора быть хорошей, аккуратной девочкой. Или, как минимум, вежливой.
— Мистер Уилан, у меня пропущенный звонок от вас. Простите, не могла ответить. Что-то срочное? — Я знаю, что никакой срочности быть не может. Но принимаю правила этой игры. Почему бы и не поиграть теперь?
— Чрезвычайно.
— Вы нашли ошибку в документах? Надо что-то исправить? — Ну-ка, ну-ка, придумай что-нибудь убедительное, большой, серьезный босс.
— Да, одну ошибку совершенно необходимо исправить.
— Это ждет до завтра? — Готова поспорить, что мне сейчас предложат увидеться немедленно. И-и-и...
— Нет, давайте встретимся сегодня. Жду в «Патрике».
Что я говорила? Да еще и в нашем любимом со Стивом «Патрике». Там та-а-ак удобно подписывать документы… Удобнее, наверное, только у него дома — в миленьком, уединенном коттеджике. Ага.
— Буду максимально быстро. Через час, мне долго добираться.
— До встречи, Малыш.
Серьезно? Кто-то повелся бы на столь грубую попытку пригласить девушку на свидание под видом деловой встречи? Какой примитив.
Поэтому я не особо спеша принимаю душ, привожу себя в порядок, наношу легкий макияж и подбираю наряд одновременно слегка небрежный, немного легкомысленный и в то же время достаточно эффектный. Через час с приличным хвостиком я вхожу в небольшой ресторанчик, который мы со Стивом когда-то облюбовали для наших дружественных ужинов в тесном кругу.
Шон выбрал самый уютный и уединенный столик — я тоже его люблю, у окна, но при этом не на виду у прохожих, да и при входе в зал далеко не сразу бросается в глаза — и медленно листает двуязычное меню, переведенное лично мною специально для хозяйки этого заведения. Мы так усиленно рекламировали их простую, но изумительную по вкусу и величине порций кухню, что теперь это самое популярное место в городе среди работающих на проекте иностранцев. Так что я подсуетилась и составила несколько вариантов переводов описания блюд: англо-русский, франко-русский, итальяно-русский и испанско-русский. За такой бешеный приток щедрых клиентов и помощь с меню я имею теперь персональную скидку аж тридцать процентов при условии, что прихожу сюда сама или с членами семьи. И единственный иностранец, который входит в понятие моей «семьи» — Стив. Но он при этом оставляет столь щедрые чаевые, что с лихвой перекрывают эту скидку.
— Малыш, я в очередной раз очарован. Хотя, казалось бы, дальше некуда.
Галантный кавалер вскакивает при моем появлении и отодвигает мой стул. Пока я устраиваюсь, он продолжает рассыпаться в комплиментах, и, разумеется, никаких документов с ошибками, ради которых я должна была бросить все и примчаться на встречу, и в помине нет.
— Шон, я тоже рада вас видеть. И хочу сказать, что вам нет нужды придумывать повод для встречи. Потому что с друзьями я с удовольствием встречаюсь и просто так, без всяких поводов.
— С друзьями?
— Да, с друзьями. Ведь мы же друзья? — я беру бокал с водой, в котором плавает нежный, прозрачный ломтик зеленого огурца и такой же прозрачный ломтик лайма — классная задумка, очень приятное послевкусие.
Уилан с готовностью поднимает свой — тоже с водой — и чокается со мной.
— За дружбу, Малыш.
— За дружбу, Шон. В наше время — редкое удовольствие. Особенно, как я понимаю, для человека твоего статуса.
Он мрачнеет и кривит губы в невеселой усмешке.