Любовь без розовых соплей
Шрифт:
И разбиться на миллиарды новых звезд и черных дыр, излиться досуха, обнажить наизнанку свое нутро, умереть, почувствовать себя мифическим фениксом, что сгорает дотла и тут же возрождается обновленным, переформатированным, совершенно другим человеком — мужчиной, покорившим свой космос.
Мы оба тяжело дышим, как два марафонца, только что взбежавшие на вершину Олимпа. Ее глаза закрыты, а на губах расцветает робкая улыбка.
— И что тебя так развеселило? — спрашиваю я, проходясь
Она слегка запрокидывает голову, предоставляя лучший доступ к шее, и шепчет:
— Я чувствую себя девственницей, впервые занимавшейся любовью.
Я понимаю, о чем она говорит. Потому что чувствую примерно то же самое. И торжественно обещаю:
— Любимая, больше никакого секса в нашей жизни. Ни-ко-гда. И если тебя кто-то спросит, так и отвечай — «сексом мы не занимаемся». Потому что мы будем заниматься только любовью.
— Ага. Агу. Ага.
— Ой, Дашка проснулась!
Спасибо, дочка, солнышко мое золотое. На самое главное нам как раз хватило.
— Блин! Данил, мы же на кухне вино разлили! А вдруг пятна останутся?
Спасибо, генацвале, дорогой ты мой. Самое главное я услышал.
А на все остальное у нас впереди целая жизнь.
Глава 36
Почему я раньше была такой дурой и боялась этого чувства?
Неужели только из-за того, что один идиот задел мое эго? Тот самый, который назвал малолеткой и послал в грубой форме.
Спасибо тебе, добрый человек.
И тебе, Володя, тоже спасибо.
Если бы не вы, наверное, я бы не ценила так то, что есть у меня сейчас.
Наверное, я бы не замирала от восторга от самых обыденных вещей: звуки плещущегося под душем Данила, запах нашего первого совместного завтрака, неспешная прогулка втроем по набережной в сгущающихся сентябрьских сумерках, тихая беседа во время сна малышки и молчание, наполненное разговором наших душ.
— Почему ты не в Москве? — спрашиваю я, нежась в крепких объятиях ранним утром.
— А что мне там делать? — лениво спрашивает он, наматывая мой локон на палец.
— Как что? Работать, — удивляюсь я.
— Я в отпуске, это раз. И я уволился, это два, — пожимает он плечами, которые я загладила, зацеловала и даже пару раз куснула совсем недавно.
Ох, как это уволился?
Очевидно, мой вопрос столь явственно читается на лице, что он продолжает, не забывая оглаживать, куда дотягивается его рука. А дотягивается она почти везде. И мысли путаются, мешая думать.
— Я решил, что Москва для одиночек. А я теперь не один. У меня есть вы. И вам она не подходит. Так зачем терять там свое время?
Вот так просто? Все, что он годами строил, к чему так упорно шел, чего страстно хотел добиться? Ради… нас?
— Ради самого ценного, что у меня есть. Тебя и Дашки. Ведь вы у меня есть? А вам нужен я. Правда?
Не просто правда. Истина.
— Но как же ты теперь? — Я не просто рада. Я счастлива. Но кроме моего и Дашиного счастья есть еще и его жизненные цели и устремления. Не пожалеет ли когда-нибудь об упущенных возможностях?
— Люля…
— Как ты меня назвал?
— Люля. «Любимая Оля» долго говорить, могу забыть, что хотел сказать. А так, первый слог от «любимая» и последний от «Оля». Люля. Ну вот, сбила. О чем я? Ах да. Наши жизненные ценности и приоритеты меняются в зависимости от складывающихся обстоятельств. Мои поменялись. Работа — это не то, за что я буду цепляться зубами и руками. А за вас буду. И зубами, и когтями, и клещами, и душой, и сердцем. Уже зацепился. А работа… Да не пропаду я. И вы со мной тоже не пропадете. Веришь?
— Верю, полностью и безоговорочно.
— Я, кстати, ремонт с тобой хотел обсудить.
— Вот да, я тоже. И тоже кстати. Ты с ума сошел, столько денег вкладывать. Здесь сто лет ремонт не делался, я представляю, во сколько тебе это обошлось. Это же просто прорва денег какая-то. Давай хотя бы…
— Шуш! Я собираюсь взять с тебя натурой. И не только этой, — он легко прикусывает сосок, и я забываю, на что еще хотела ему попенять. — Мне нужна будет твоя помощь с ремонтом в моей квартире.
— В какой квартире? Ты же сказал, что она осталась Лизе.
— Та осталась, новая появилась, — загадочно сверкает он своими грозовыми глазами. — А если ты меня поцелуешь, то я даже покажу ее тебе.
Я готова целовать тебя ежесекундно, мой мужчина-ураган. За просто так. Мне не нужно никакого вознаграждения. Ты сам награда для меня.
Но посмотреть на его новое жилище жуть как интересно.
— Одевайся, пойдем смотреть, — подмигивает он мне и тянет за руку с кровати.
— Данил, ты что? Дашка еще спит, пока проснется, пока позавтракает. Куда ты меня тащишь?
— Здесь совсем недалеко, — лукаво улыбается он и натягивает джинсы. — Достаточно накинуть халат.
Не веря в проблеснувшую на задворках сознания догадку, я послушно накидываю халат. Мы на цыпочках пробираемся мимо открытой двери в детскую, прислушиваясь к умиротворяющей тишине в ней. Дочка еще как минимум час будет пузыри пускать. Но оставлять ее одну все равно страшно. Так что я по пути хватаю с ночного столика радионяню и выхожу вслед за своим… да-да, именно своим любимым.
На лестничной клетке он достает ключи и открывает соседскую дверь.