Любовь больше, чем космос
Шрифт:
– Здравствуйте, эста эс-Нэрка. Меня зовут Зарем эс-Каве, я ваш второй лечащий доктор, – сказал он после некоей паузы, словно специально дал ей время хорошенько себя рассмотреть прежде, чем начать разговор.
– Супер, – коротко отозвалась Кей-Ше, еще не зная как реагировать. Почему Берк не предупредил об этом? Черт бы его побрал.
– Я высший. Мой плюс в том, что я не читаю мыслей в отличие от эсте эс-Мессе, – с этими словами, сопровожденными обезоруживающей телепатической улыбкой, Зарем подвинул стул и сел рядом, протянув ладонь:
– Позвольте
Кей-Ше послала ответную, немного растерянную улыбку и протянула руку, не без опасений наблюдая за тем, как Зарем прикладывает к ее запястью холодный кругленький металлический прибор размером с монетку.
– Это измеритель жизненных показателей. Я могу и сам их измерить телепатически, но не хочу беспокоить вас сканированием. И, к тому же, эта штука передает сведения напрямую в вашу электронную карту, – пояснил он, снова улыбнувшись Кей-Ше.
От двух телепатических улыбок подряд ей внезапно стало очень тепло. Еще никто на Горре не баловал ее этим, и она даже не подозревала, насколько истосковалась по простому дружелюбию за последние дни.
– У тебя сейчас эмоциональный провал после длительного сканирования, это нормально, – мягко продолжил Зарем. – Мы с тобой поужинаем, если хочешь, и посмотрим что-нибудь забавное, чтобы ты могла восстановиться, хорошо?
– Забавное?
Кей-Ше заметила, как доктор в наглую перешел на "ты", но сил на возражения у нее не было – проще было согласиться с этим, тем более, что он выглядел доброжелательным.
– Да. Комедию. Тебе нравятся смешные фильмы?
– Не уверена.
– Вот и узнаем наверняка, – снова улыбнулся Зарем. – Сладости любишь? Хочешь начать с десерта?
– Вы серьезно?
– Абсолютно. Я специалист по нарушению больничных правил, особенно когда Берка нет. Здорово, да?
– Забавно.
Кей-Ше на этот раз улыбнулась еще и лицом, но тут же в эмоциях промелькнула тень: это же просто уловка. Он разводит ее как ребенка, чтобы вызвать доверие.
– А бить посуду будем? – холодно спросила она, тут же отстраняясь и отдергивая руку.
Их взгляды снова встретились, и на этот раз Зарем не улыбнулся ей телепатически, но внезапно молча снял блок, продемонстрировав полный штиль в эмоциях. Глаза Кей-Ше расширились:
– Что вы сделали?
– Просто снял эмоциональный блок. Иди, я тебя впускаю. Хочешь узнать, насколько я честен?
Не сводя с него глаз, Кей-Ше осторожно просканировала его эмоции – как умела. Ей было очень неловко и страшно, но упустить такой шанс она не могла. Никогда за всю ее жизнь телепат с более высоким уровнем не снимал перед ней блоки. На Октиании все тренировались в сканировании только на более слабых. О том, чтобы ее учителя позволили проникнуть в свою психику, она и помыслить не могла: ясно же, что у всех свои травмы, свои хитрости. Кто же покажет настоящие мысли…
– Боже, – прошептала она, когда ошеломленно ощутила всю полноту и целостность его психики – никаких травм, никакой видимой ущербности. Было похоже на то, как она впервые входила в президентский дворец, пораженная высокими потолками,
Кей-Ше заплакала и не поняла, в какой момент оказалась в теплых поддерживающих объятиях. Она почувствовала только когда сама потянулась к нему и обняла, спрятав руки на спине под его крыльями, глубоко согреваясь в его тепле, в его эмоциях, в его немного сладковатом запахе, похожем на аромат ягод, смешанный с мятой… в лекарствах, которые ей давали, тоже часто ощущался этот вкус.
– Ты снова поставил блок, – прошептала она, когда поняла, что повеяло прохладой.
– Не потому, что я от тебя скрываю что-то. Просто тебе это много, – прошептал он, погладив ее по голове словно ребенка, – мои эмоции пока еще тебе велики.
– Знаю, – кивнула Кей-Ше и сглотнула.
Зарем немного отодвинулся и перевел взгляд на ее стакан:
– А, кстати, если хочешь…
Кей-Ше изумленно посмотрела на него, потом немного испуганно взглянула на стакан, почти пустой:
– Не-еее.
– Можно, – сказал Зарем и снова послал ей телепатическую улыбку.
– Не знаю.
Она протянула руку и отдернула, но потом почувствовала прилив сил и уверенности, словно из ниоткуда, и тогда снова быстро протянула пальцы, схватила стакан и со всей силы бросила в стену.
Зарем издал тихое восклицание и инстинктивно накрыл ее своим телом, поднимая крылья, но осколки не ранили их.
Через мгновение они оба выпрямились, глядя друг на друга с изумлением и захохотали, как сумасшедшие. Когда заглянула испуганная шумом медсестра, Кей-Ше засмеялась еще громче и замахала рукой:
– Все в порядке. Извините.
В этот миг она почти физически почувствовала, как ее отпустило. Она больше не злится на горианку и больше не жалеет себя… по крайней мере, в ближайшие полчаса.
Неделю спустя Кей-Ше уже казалось, что она в клинике целую вечность и потихоньку начинает сходить с ума. Каждый день начинался как фильм ужасов и заканчивался как прекрасная сказка. С утра приходил Берк. Хмурый, холодный, безжалостный. Он затягивал ее в увод, и она теряла сознание. Он каждый раз спрашивал ее, что она помнит, но как Кей-Ше ни силилась, она не могла вспомнить ничего. Приходила в себя только к обеду, вся зареванная, без сил, и уже не решалась посмотреть в его разочарованные глаза. Как ни странно, страшнее и печальнее всего ей было разочаровывать этого человека – ведь она целиком зависела только от него.