Любовь больше, чем космос

Люче Лина

– Достаточно для чего?

– Чтобы изменить мир, конечно. На меньшее я не согласен.

Глава 6

После прогулки ее сознание прояснилось, и она испытала настоящий прилив энергии. Впервые за последние дни Кей-Ше захотелось повнимательнее рассмотреть себя в зеркале, и она осталась неприятно поражена увиденным. Слишком бледная, слишком растерянная… и тело от непрестанного лежания в кровати начало терять форму. А ведь она привыкла видеть его почти идеальным и помногу с удовольствием упражнялась на Октиании. Но здесь, в палате, как-то даже не

располагала обстановка…

Отвернувшись от большого зеркала в шкафу, Кей-Ше взяла маленькое и уселась с ним на кровать. С формой бровей следовало что-то срочно сделать, кожа тоже выглядела запущенной. Глубоко вздохнув, она полезла в шкаф за сумкой и замерла, протянув к ней руку. Это были почти все ее вещи – Берк, к тому же, привез сюда и все платья, и кое-какие новые предметы, купленные им для нее – ту же косметику, мыло, шампунь. И каждый день понемногу привозил еще. То книги, то мягкую подушку, то заколки для волос. Означало ли это, что он вообще не собирался больше забирать ее к себе домой?

Возможно… ведь помолвка фальшивая, а значит, ей нечего делать у него. "Я в любом случае не мог бы сделать это с тобой" – звучало так, словно он говорил не только о сексе. Звучало как пощечина. Действительно, кто она такая рядом с ним? Чем она могла его заинтересовать? И она тоже, дура, целоваться полезла. Он был прав, ей просто одиноко и грустно. Вовсе она не хочет его целовать. Он же холодный, все время какой-то слишком отстраненный и непонятный, непонятный… Кей-Ше не заметила, как слишком сильно сжала зеркальце и вскрикнула, когда оно треснуло в пальцах. Черт… да, он был ей интересен.

Интересен своим спокойствием и невозмутимостью, даже когда она предлагала ему целоваться. Своим потусторонним взглядом, своим всесилием, своей увлеченностью. Он ведь не иронизировал, когда говорил про изменение мира. Он в самом деле был таким человеком, которому веришь: этот – сможет. Этот целую планету может развернуть и закрутить в обратном направлении вокруг красноватой горианской звезды. И, глядя на такого, как Берк, очень хотелось помогать, хотелось даже жертвовать собой ради того, что он мог сделать. Потому что это величественно и прекрасно… Опасно. Слишком опасно.

Бабушка рассказывала ей как-то, в порыве злой откровенности, что мама тоже жертвовала собой ради идей отца. "В итоге тебя сиротой и оставили", – с каким-то болезненным злорадством выпалила она в лицо ошеломленной Кей-Ше, которая вдруг бросилась защищать папу, которого, по сути, не знала. Но защищать отца перед бабушкой не стоило – та его ненавидела, считала причиной всех бед, свалившихся на семью. Потому-то в тот день Кей-Ше и узнала много нового о прошлом своих родителей.

Тут и выяснилось, почему вся семья предпочитала делать вид, что отец потерялся во время экспедиции в горы и почему бабушка с теткой так пугались при каждом упоминании о восстании против президента. Никто в семье Карих не любил спорить о политике. Каждое решение правительства незамедлительно одобрялось всей семьей, а любимое бабушкино слово при просмотре официальных новостей было "правильно". Правительство выпустило новый закон? Правильно. Правительство решило отменить его несколько лет спустя? Правильно. Никакие альтернативные источники информации не принимались.

Годом позже, когда Кей-Ше взяла у кого-то в школе некую "грязную

газетенку", как назвал ее потом дед, на нее кричали все, начиная от бабушки до тетки, и в тот день она окончательно все поняла. Сама не знала, как – имя отца по-прежнему не произносилось – просто чувствовала его присутствие в мыслях каждого. Тогда ей было всего четырнадцать, и она понятия не имела, что это было первое проявление ее телепатических способностей. В том, что отец погиб во время восстания потому, что воевал не на той стороне, Кей-Ше уже не сомневалась.

А бабушка в чем-то была права: будь то сам отец или его идеи, но смысл для мамы был в нем одном. И поэтому после его смерти она перестала жить – задолго до того, как на самом деле умерла.

Кей-Ше вздрогнула, когда поняла, что ей уже скоро будет столько же лет, сколько матери в то время. Нет, нет, она совсем не такая, как она. Она здесь не ради идей Берка, какими бы великими они ни были. Он привлекателен, но ей просто надо как-то выжить, как-то остаться на Горре. И вытащить их всех, что бы там этот горианец не говорил. Он не знает, каково им там, на Октиании. Ее родная планета, конечно, не так уж ужасна, но только не для ее семьи. И уж точно не по сравнению с Горрой.

Как удивительно быстро расставляет все на места простое сравнение. Берешь горианку-медсестру со средним телепатическим уровнем и сразу понимаешь: по сравнению с Горрой Октиания – просто нижний мир и преддверие ада. Ведь им то и дело рассказывали по телевидению, насколько далеко Октиания продвинулась в технологическом плане, какие добывает ископаемые и какие производит компьютеры и космические корабли суперсовременных моделей. А все это было полнейшей ерундой по сравнению с тем, какого совершенства могла достичь человеческая психика. Какой суперсовременной моделью была голова любого среднего горианца по сравнению с примитивным мозгом любого октианца-телепата, причисляемого к сливкам общества.

"Ты будешь сильнее", – космос, да. Ей надо было это от него услышать. Потому что она действительно чувствовала отвратительную слабость, которую очень хотела преодолеть. Сделав глубокий вдох, Кей-Ше медленно выдохнула и встала. Она решила начать с простого: привести в порядок физиономию.

Заглянувший примерно через час Зарем приподнял брови:

– Прихорашиваешься?

Кей-Ше смутилась и спрятала треснувшее зеркало:

– Так…

– В этом нет ничего плохого… я рад. Неужели Берк позволил тебе передохнуть?

– Да. Непохоже на него, верно? – понимающе усмехнулась Кей-Ше, тепло глядя на доктора эс-Вака. И когда это они успели так сблизиться, что начали понимать друг друга с полуслова?

– Верно. Он обычно загоняет всех, но прежде всего – себя, – кивнул Зарем, против обыкновения все еще стоя посреди палаты, не торопясь усаживаться в кресло, – как насчет прогуляться сегодня?

Кей-Ше рассмеялась. Ее здорово позабавило совпадение, но она была совсем не прочь выйти на вторую прогулку за день – и с Заремом тоже. И, пока она смотрела на него, еще не понимающего причину ее хихиканья, к ней в голову пришла, наверное, самая глупая за последний год мысль в виде вопроса: если бы она предложила поцелуй этому горианцу, отказался бы он с той же легкостью, что и Берк? И могло бы подобное предложение смутить его?