Любовь больше, чем правда
Шрифт:
Катя, взглянув на метрдотеля, заговорщически болтающего с некоей очевидно подтянутой женщиной, засеменила к дверям за новой порцией напитков. Она вдохновенно улыбалась: не каждому выпадает счастье упасть в объятия самого Пиля, поговорить с ним, получить приглашение на съемки.
Но, возвращаясь в зал, Катя сникла: весь пьяный вздор этого хоть и красавчика, но лучше выбросить из головы. Через минуту Пиль забудет об одной из тысячи официанток. Лучше думать о том, как устоять на ногах до конца сегодняшнего
А Пиль сопровождал ее отменным взглядом. Он кивал, рассматривая фигуру Кати, оценивая ее походку. Сзади же к нему со связкой бананов в руке неотвратимо приближалась Чикита.
Она резким движением отламывала один банан за другим. Нервно, в считанные секунды заглатывала сладкие штуковины, забрасывая кожуру себе за спину.
К Пилю она подошла правда уже с опустевшими руками. Ее большие алчные губы шепнули ему в тонкое ухо:
— Кто эта потаскушка?
— Ты имеешь в виду официантку?
— Официантку-потаскушку.
— Откуда ты знаешь, что она — потаскушка? — отмахнулся Пиль.
— Если она соблазняет чужих женихов, значит — потаскушка,… — неумолимо наследственно была логична Чикита.
— Я просто попросил ее принести мне «мартель»…, — еще раз попытался отмахнуться Константин.
— Значит, это ты ее соблазняешь. Константин — ты потаскун…, — прикусила мочку его уха девушка.
— Ну, что ты, Чикита…
Он примирительно обвил ее стан рукой и в виде прелюдии поцеловал в щеку. Чикита тут же подставила ему алые, и они слились в долгом, полном неземной страсти поцелуе.
— Браво, браво… — захлопали подошедшие к ним Мойша, Большой Олень и Отец Святобартерный, — не теряйте время, пока молоды. Потом наговоритесь, наоретесь…
— О, время! — в тот же миг приложил себя по лбу Пиль, — Ради бога, прошу извинить — через полчаса мне нужно быть в студии. Кстати, приглашаю вас всех на съемку любой следующей передачи. А сегодня надеюсь, вы не будете скучать с моей невестой. Она у меня такая затейница и забавница… Пока, дорогая…
— До свидания, милый. Будь осторожен с официантками…, — погрозила ему стройным пальчиком Чикита.
— С официантками? — вздрогнул Большой Олень и оглянулся на дежурящих у бара телохранителей:
— Официантки опасны? Коррумпированы?
— Вам нечего бояться официанток. Вы — мужчина…, — похлопала его по гулкой груди девушка.
— А-а…, — понятливо и облегченно вздохнул Большой олень, — Хорошо, что мне не нужно здесь никого бояться. Мне так нравится ваша отчизна. Здесь такие любопытные экземпляры — один Отец Прокопий сколько стоит. Мне без устали приятно здесь. Только какая-то, э-э, сука набросала банановой кожуры на пол. Я два раза ударился этим, э-э,
Чикита указала на Катю, грациозно рассекающую толпу бюстом:
— Вот эта сука…
Большой олень качнул головой и тихонько выразился:
— Красивая сука…
Чикита пожала плечами:
— Придется сказать папуле, чтобы ее по нашей просьбе уволили из этого клуба.
— Хм… — засомневался Большой олень, — Поспешишь — людей насмешишь.
Может дать ей один шанс из тысячи? Отправить человека в расход всегда успеется…
— Нет, — была не в меру категорична Чикита, — Раз ее сюда приняли на работу, значит, шанс уже предоставлялся. Она его не оценила…
— Что-то в горле засуха образовалась, — как будто отвернулся от Кати Большой олень, — Может быть, пропустим по маленькой?
— Воду с розовым льдом, пожалуйста, — согласилась Чикита.
— Воду? — наповал поразился Большой олень.
— Я не пью спиртных напитков. В нашей стране женщине не обязательно напиваться до чертиков. У нас — демократия, — разъяснила ситуацию Чикита, — И заказывайте, пожалуйста, у кого угодно, только не у той…
— Суки? — по-доброму вспыхнули глаза Большого оленя.
— Точно…
Большой олень с трудом отвел взгляд от осуждаемой официантки. Для разрядки же напряженности напросился:
— Позвольте лобызнуть вашу ручку, несравненная Чикита…
— Целуйте, — подала она ему сразу обе, — Раз пошел такой прием…
Ноги у Большого оленя попросту и мгновенно подкосились. Он рухнул на свои дипломатические колени и приник губами к нежной девичьей руке. К одной. К другой. Ее нежные пальцы так дурманяще пахли бананами…
Из забвения Большого Оленя вывел вежливый, но настырный голос:
— Госпожа Каплан и вы — господин посол, оставайтесь на своих местах. Не двигайтесь. Фото для светской хроники. Улыбочка…
Подтянутая женщина, допрашивающая метрдотеля, наконец отпустила его. Но только для того, чтобы через минуту схватить за локоть прокладывающую мимо нее курс Катю:
— На минутку, деточка.
Катя с полагающейся готовностью притормозила:
— Да, я слушаю Вас.
— И, надеюсь, послушаетесь. Что вам говорил Константин…
— Но…, — в откровенный напряг пошла было Катя.
— Молчите. Я — Долорес Каплан, — махнула у нее перед носом визитной карточкой подтянутая женщина, — мать Чикиты, девушки — невесты Константина. Лучше не сердите меня. Итак. Повторяю: что вам сказал Константин?
— Ничего…, — пожала плечиками Катя, — Он просто заказал мне виски.
— Вы лжете — он не пьет виски, — свирепо сверкнула левым глазом Долорес.
— Может быть, он заказал для кого-нибудь другого или сам начал пить виски? — задумчиво ответила Катя, — Я не знаю. Я всего лишь официантка…