Любовь до гроба
Шрифт:
Теперь же все эти памятные места казались ей жестокой насмешкой, напоминанием о собственном безрассудстве, которое нынче с полной ясностью предстало в ее сознании, более не одурманенном драконьими чарами.
«Неудивительно, что от меня отвернулись все соседи – я вела себя как падшая женщина», – прошептала она горько, кусая губы.
Мучительно было вспоминать – и невозможно забыть. Мир поблек, утратил краски, и солнечный свет резал заплаканные глаза Софии.
Осталась какая-то детская обида. Выходит, не было ни любви, ни даже уважения? Бесконечный обман…
«Я не буду
Вышколенный дворецкий Рельских деликатно сделал вид, что не заметил встрепанного вида госпожи Черновой, которая потребовала немедленной встречи с хозяином, и сообщил, что мировой судья тотчас готов ее принять.
Женщину препроводили в кабинет господина Рельского, в святая святых, где София до того ни разу не бывала. Впрочем, нынче ей было не до разглядывания обстановки.
Мировой судья напряженно застыл возле книжной полки, скрестив руки на груди.
– Как вы? – обеспокоенно спросил он, даже позабыв о приветствии.
Покрасневшие и припухшие глаза, бледное осунувшееся лицо, плохо уложенные волосы, выбивающиеся из-под шляпки, – все это сполна давало представление о состоянии молодой женщины.
– Шеранн… – выдавила она и покачнулась.
Господин Рельский бросился к ней, но София отвергла предложенную помощь.
Участие в его глазах было невыносимо, поскольку подтверждало ее самые худшие опасения. К тому же он даже не осведомился, что стряслось…
– Значит, это правда, – тихо сказала она, без сил опускаясь в кресло. – Но почему?
– Неужели он ничего вам не объяснил?
Недоверие в голосе господина Рельского задело ее.
– Вот, прочтите! – Она протянула ему скомканное письмо, которое до того сжимала в кулаке.
Он быстро пробежал глазами короткое послание.
– И это все?.. – недоверчиво переспросил господин Рельский, возвращая ей бумагу.
– Еще десяток сапфиров, – саркастически усмехнулась молодая женщина.
Забывшись, мировой судья выругался и тут же извинился:
– Ради богов, простите мою грубость.
– Ничего, – слегка пожала плечами госпожа Чернова, – я понимаю. И очень прошу вас сохранить в тайне хотя бы эти отвратительные подробности. Полагаю, для общества будет более чем достаточно уже того, что меня бросил… любовник.
Она с трудом выдавила последнее слово и прикрыла глаза, а потому не заметила реакции господина Рельского.
Мужчина отошел в сторону, отворил какой-то шкафчик, откуда достал штоф.
– Вот, выпейте! – повелительно сказал он, вручая Софии полный стакан темно-красного вина и, налив также себе, сел напротив.
Она смотрела на рдяные блики благородного напитка – сейчас даже они мучительно напоминали ей о драконе, его вишневых волосах и огненных отблесках глаз…
Торопясь прогнать эти мысли, София, едва не захлебываясь, выпила вино, не замечая пристального взгляда господина Рельского, который крутил в руках свой стакан, так и не пригубив.
– Думаю, вам следует знать все… – медленно произнес он наконец и принялся рассказывать.
Нещадную правду госпожа Чернова выдержала стоически, вспыхнув только при упоминании супруги и детей Шеранна.
– Почему вы мне раньше
– Простите, но я сам узнал обо всем только вчера вечером. – Ярослав повел стаканом, который до сих пор сжимал в руке. Мировой судья умолчал, что и ранее намерения Шеранна вызывали у него сомнения, и лишь твердая убежденность госпожи Черновой в скором законном браке уняла эти подозрения. Как оказалось, зря – вряд ли дракон лгал, уверяя, что ничего прямо не обещал своей мимолетной возлюбленной. Однако в укор ему можно было поставить то, что он, видя ошибку Софии, ничего не предпринял, чтобы рассеять безосновательные надежды.
– Я верю вам, – тихо произнесла госпожа Чернова и, прикрыв глаза, погрузилась в горестные размышления.
Он женат…
Дракон разбил ее мир на мельчайшие кусочки, и, что самое унизительное, она охотно позволила ему это…
Однажды она видела, как горел лес. Горделивые вековые деревья в одно мгновение охватывало пламя, стремительное, будто порыв ветра. Несколько минут – и от высоченных красавиц-сосен остались обгорелые обломки, а опаленная огнем земля почернела от горя. Завораживающая и страшная картина, доказательство, что может натворить вроде бы покорная стихия. Стоит одной искре упасть на податливую древесину, и пожар уже не унять – он ненасытно пожрет все, до чего дотянется.
А она, глупая человеческая женщина, пустила сына этой страшной стихии в свое сердце, и теперь ее душа стонала во всепожирающем пламени, умирала, сгорая дотла…
Тайна убийства господина Ларгуссона раскрыта, и, если бы не безрассудное поведение Софии, теперь она была бы совершенно чиста в глазах знакомых.
Если бы… Нынче же ей оставалось два пути: помириться с сестрой и смиренно просить приюта в ее жилище или… публичный дом.
Забывшись, она размышляла вслух.
– Нет, – запротестовал где-то совсем рядом господин Рельский, – у вас есть третий путь – оказать мне честь и выйти за меня замуж.
Молодая женщина от удивления широко распахнула глаза.
Мужчина стоял прямо перед нею, заложив руки за спину. Он был бледен, однако казался спокойным.
– Что? – Софии показалось, будто ей померещились последние слова.
– Я предлагаю вам стать моей женой, – четко повторил Ярослав и продолжил: – Вы правы – ваше положение, и без того бывшее не слишком завидным, в настоящее время вовсе безрадостно. У вас нет достаточного дохода, связей или иных возможностей жить в достатке. Полагаю, вам некуда ехать, иначе вы покинули бы Бивхейм после известия о смерти мужа. Если же вы намерены здесь остаться, нужно немедля предпринять некоторые шаги. Слава Тюру, доказано, что в убийстве вы не виноваты, а о прочих мелких грешках общество предпочтет забыть, дабы не лишиться гадалки. К тому же знакомые теперь чувствуют свою вину за прежние обвинения в ваш адрес. Полагаю, я сумею этим воспользоваться. Я предлагаю вам спокойную мирную жизнь и могу заверить, что смогу пресечь неподобающие разговоры. Теперь, когда Шеранн уехал, – оставил вас, – я надеюсь на ваше положительное решение. Уверяю, я о вас позабочусь.