Любовь и честь
Шрифт:
Это заявление было встречено нелицеприятными высказываниями о прессе.
– Это подразумевает возможность близкого контакта с представителями СМИ. Внимательно проверяйте их удостоверения, снизьте порог сдерживания и выводите любого, у кого нет соответствующей идентификации или кто вторгается на охраняемый периметр. По возможности максимально быстро перемещайтесь в публичных местах. С сегодняшнего дня мы переходим в режим повышенной безопасности. На данный момент у нас нет оснований полагать, что они узнали про спортзал или какие-то частные встречи. Однако
Все кивнули. Затем Кэмерон посмотрела на Мака.
– Я встречусь с Цаплей как обычно, в 11 часов. Надеюсь, смогу уговорить ее пересмотреть еженедельный график. После этого я передам информацию Вам для детального составления маршрутов передвижения. – Она вновь посмотрела на агентов и добавила: – Тогда Мак сможет составить расписание дежурств.
– Что мы собираемся делать, чтобы найти крысу, сделавшую этот снимок? – спросила Паула Старк. В ее голосе отчетливо слышался праведный гнев.
Кэмерон сразу задалась вопросом, знали ли агенты, что именно она была тем самым человеком на фотографии, целующим дочь президента.
– Сейчас ничего, – прямо ответила Кэмерон и едва сдержала улыбку, глядя на возмущенные лица агентов. Ее порадовал тот факт, что все они были преданы Блэр. Она подняла руку, останавливая появившиеся вопросы. – Сначала я должна проинформировать Вашингтон. Могу сказать одно: мы не станем сидеть сложа руки.
Данное заявление указывало на необходимость действий согласно протоколу, но при этом допустимы и действия по чести и совести.
– Помимо текущих вопросов, мы должны готовиться к предстоящей трансатлантической поездке. Доклады о состоянии дел нужны мне сегодня. Я хочу знать, кто будет нашим координатором в Париже, маршруты перемещения, обновленные данные обо всех террористических группах Франции, особенно о действующих в Париже и его окрестностях. Также мне потребуется отчет руководителя службы безопасности отеля и досье на французских агентов, назначенных на каждое официальное торжественное мероприятие, где будет принимать участие Цапля.
– Мы займемся этим, коммандер, – уверил ее Мак. – Я обобщу имеющийся материал уже сегодня.
– Очень хорошо. – Кэмерон пожала плечами, разминая затекшие шею и спину. – Мак, я хотела бы поговорить с Вами. Остальные свободны. Возвращайтесь к работе.
Как только комната опустела, Кэмерон села напротив своего заместителя и быстро потерла глаза. Затем, наклонившись вперед, она встретилась с уверенным пристальным взглядом Мака.
– Я хочу знать, откуда взялась эта фотография. Наведите справки в новостных агентствах, свяжитесь с главным редактором «Нью-Йорк Пост», покопайтесь в центре Intel Ops в Вашингтоне. Будьте осмотрительны, но, если нужно, надавите.
Мак как ответственный и скрупулезный человек обошелся без ремарок. То, о чем она просила, не входило в полномочия Секретной службы, потому что, строго говоря, кто-то в Вашингтоне должен был собирать такую информацию совместно с ФБР. Однако Секретная служба не имела доступа к информации ФБР.
– Какие детали нам известны? Время, место?
На мгновение Кэмерон
Одинокая с самого детства, оставленная наедине со своей болью, неспособная и нежелающая добавлять к страданиям матери свои собственные, кажущиеся несущественными, муки после смерти отца, она научилась жить, держа постоянную защиту. Эта привычка, вперемешку с требованиями профессиональной деятельности, не позволяла ей раскрыться никому, и не важно, насколько она доверяла этому человеку или любила его. Мак спокойно ждал ответа. Напряжение росло.
– Фотография была сделана примерно в 01:30 ночи три дня назад на берегу залива Сан-Франциско.
Его светлая бровь поднялась, что оказалось единственным признаком удивления. Но Кэмерон не могла сказать, что его больше удивило: информация или ее осведомленность.
– По моим данным, мы ни разу не потеряли ее в Сан-Франциско, – сказал он.
– Да.
– Тогда как ей удалось ускользнуть от нас так надолго, что кто-то успел сделать тот снимок?
Видя его искреннее замешательство, она приняла решение, которое, по всей вероятности, могло изменить ее карьеру навсегда.
– Она и не исчезала с наших глаз. Человек на фотографии вместе с ней – это я.
Его реакция была абсолютно неожиданной:
– Вот черт! Где же тогда были наши агенты? Как, мать их за ногу, они позволили кому-то подобраться так близко к вам. Речь идет о полном провале нашей системы безопасности, черт подери!
Кэмерон пожала плечами с легкой усмешкой на лице.
– Мы находились не совсем в прямом поле зрения агентов, хотя у них был превосходный обзор периметра. У меня появилась одна мысль. К сожалению, уже после случившегося. Вероятно, он находился на одном из соседних пирсов с прибором ночного видения. Так можно было подобраться довольно близко к нам, не вызвав подозрений у агентов. В основном все их внимание было сосредоточено на движении на пляже.
– Коммандер, я могу говорить откровенно? – мягко спросил Мак.
– Конечно, Мак.
Глядя прямо в глаза Кэмерон, он твердо сказал:
– Я считаю своей обязанностью, обязанностью всей команды, защищать Блэр не только от физической угрозы, но и от подобного вторжения в ее жизнь. Знаю, невозможно лишить прессу доступа к ней, но, черт возьми, это уже личная территория. Общественность не имеет права знать о ее частной жизни. Я не хочу, чтобы это повторилось.
– Не знаю, как мы можем остановить это, Мак, – ответила Кэмерон. С расстроенным видом, она запустила руки в волосы. – Но снимок опубликован, и мне нужно знать, кто и как его сделал. Я также хочу знать… – она заколебалась, потому что следующие слова дались ей с большим трудом. – Я должна знать, замешан ли тут кто-то из наших агентов.