Любовь и лейкопалстырь
Шрифт:
– Вы пойдете рядом со мной, и мы прогуляемся, как старые друзья… Кстати, нам ведь ничто не мешает быть друзьями?
– Позвольте вам заметить, что для друга у вас странные манеры, а?
Толстяк добродушно рассмеялся.
– Вы сами – очень странный человек. Так что – лады? Вы согласны прогуляться без фокусов? У меня от жалости лопнет сердце, если придется всадить в вас пулю.
– Меня это тоже не обрадует. Ладно, пойдемте!
– Значит – порядок, а?
Джонни взял Фрэнсиса под руку, и они не спеша направились к Пиерхеду.
– Похоже, мы с моим приятелем ошиблись, и вы не участвуете в деле. Мы бы хотели… мы ведь не бандиты, а ваша девочка и вы сами даже симпатичны…
– Весьма лестно с вашей стороны.
– Вот только эти четыреста фунтов, что вы у нас стащили. Вы мне нравитесь, но все же не настолько, чтобы я сделал вам такой подарок к свадьбе… и, представьте себе, если я их не верну, мне придется платить самому… А где мне найти такую сумму? Надеюсь, вы их не потратили, а?
– Нет.
– Ух! Вы избавили меня от сильных переживаний! Тогда заглянем к вам, вы их отдадите и больше никогда нас не увидите. Идет?
– Идет, но все это можно сделать еще проще: они при мне.
– Не может быть?!
– Именно так!
– Тогда мне невероятно повезло!
– Я не могу спокойно жить с тех пор, как вы мне их сунули. Я все время боюсь, что потеряю их или у меня их украдут… Поэтому я ношу их в кармане.
– Вы отличный парень! Сожалею, что пришлось помять вам бока, но я ведь раньше не мог этого знать, а? Я избавлю вас от этих хлопот: давайте сюда деньги…
Бессетт потянулся к внутреннему карману пиджака. Джонни схватил его за руку.
– Без шуток, ладно? Было бы глупо испортить все дело!
– Успокойтесь, я не собираюсь превращаться в ходячий арсенал. Мне и так уже надоело быть сейфом с ногами!
Толстяк прыснул:
– А вы мне нравитесь, дружище… и если вам когда-нибудь понадобится помощь, вы всегда сможете обратиться ко мне. О цене договоримся… Так что же денежки?
Бессетт вынул конверт и протянул его Джонни. Гангстер недоверчиво приказал:
– Откройте!
Фрэнсис подчинился. При виде банкнот его спутник облегченно вздохнул.
– Здесь все?
– Я к ним не притрагивался.
– Верю вам на слово и надеюсь, что вы не пожалеете об этом. Кстати, надеюсь, для вашей же пользы… Ладно, приятель! Не думаю, что мы еще увидимся. Передайте привет малышке и постарайтесь быть с ней счастливы!
Он отстранился и исчез в темноте Тейбли Стрит. Бедняга Джонни!… Он не догадывался, что банкноты, которым он так обрадовался, вскоре приведут его прямо в тюрьму на определенное количество лет. Фрэнсис зашел в телефонную будку и позвонил инспектору Хеслопу. Ему ответили, что инспектора нет на месте. Тогда он попросил передать инспектору, что фунты – у Джонни, и что он носит их при себе. Итак, дело подходило к концу. Ему и Морин больше нечего бояться. Но сможет ли Хеслоп заставить Джонни назвать своих сообщников? Фрэнсис надеялся на это: тогда бы ему не пришлось свидетельствовать против Берта Лимсея. Им займется инспектор, как только задержанный ступит на путь признания. От этой мысли на душе у него стало легко, но одновременно и грустно. Он не мог думать об отчаянии Клайва Лимсея, когда тот узнает, что его сын…
Джошуа Мелитт очень холодно ответил на приветствие Бессетта, когда на следующее утро они встретились у двери кабинета Лимсея перед ежедневным совещанием. Если Берт сделал вид, что не заметил Фрэнсиса, то его отец протянул ему руку.
– Как ваши дела?
– Благодарю, сэр, хорошо.
– Значит, со вчерашнего дня не возникло никаких проблем?
– Наоборот, все уладилось.
– Да?
Желая все же предупредить Берта, чтобы тот успел скрыться, Бессетт рассказал о встрече с Джонни и заключил:
– Этот негодяй даже не догадывается, что полиция записала номера банкнот, и что ей известно его имя: Джонни или Блади-Джонни. Я думаю, что когда его возьмут, он назовет имена тех, на кого работал.
Говоря это, он поглядывал на Берта, который продолжал стоять, отвернувшись. Когда он окончил, Клайв Лимсей выразил радость по поводу того, что все хорошо закончилось, но Джошуа Мелитт все же счел своим долгом высказать надежду, что Фрэнсис отныне будет более внимательно относиться к своим знакомствам. Фрэнсис ничего не ответил, поскольку все старались не говорить с Джошуа о делах, не касающихся работы, из опасений постоянно выслушивать нравоучения. Берт с иронией спросил, можно ли перейти к более серьезным делам, поскольку необычные приключения Бессетта завершились, а его ждали важные письма. Клайв Лимсей удивленно взглянул на сына, но ничего не сказал, и все приступили к работе. Бледный от негодования, Фрэнсис поклялся себе, что не шевельнет и пальцем, чтобы спасти сына патрона.
После совещания Клайв Лимсей попросил Фрэнсиса остаться. Когда все остальные вышли, он закурил сигарету и спросил:
– Фрэнсис, что происходит с Бертом?
Это был вопрос, которого Бессетт опасался. Он попытался ответить твердым голосом:
– Не понял, сэр?
– Да нет же, Фрэнсис, вы все прекрасно поняли… Мне казалось, вы друзья?
– Думаю, мы действительно друзья, сэр.
– А мне теперь уже так не кажется, Фрэнсис. Вы ведь даже не поздоровались, когда вошли сюда, а Берт, в свою очередь, не скрывал, что ваша история его не интересует. Почему?
– Не знаю, что вам ответить.
– Думаю, что вы скорее не хотите отвечать. Не знаю, что между вами произошло, но поскольку хорошо знаю вас обоих, заранее считаю во всем виновным сына и… увы, уверен, что не ошибаюсь. Ваше молчание наводит на мысль о чем-то серьезном. Видите ли, Фрэнсис, я уверен, что Берт не такой уж плохой парень. Он очень рано потерял мать, а я не сумел дать ему должного воспитания. Я удовлетворял все его капризы и не стану скрывать: строгое суждение Джошуа Мелитта на его счет верно. И все же, повторяю, я уверен: это не заходит дальше беззаботности и безответственности, ставящих под удар будущее этой фирмы, которой я посвятил всю свою жизнь. Если… как это сказать?… Если вам станет известно, что Берт переходит границы, вы ведь мне скажете, Фрэнсис?
Пораженный Фрэнсис едва не рассказал о своих подозрениях, но обеспокоенный вид Клайва Лимсея удержал его.
– Конечно, сэр.
– Я рассчитываю на вас, Фрэнсис, на вашу серьезность и умение благотворно влиять на Берта. Тем более обидно, если вы поссорились по глупости. Хотите, я его вызову, и мы втроем откровенно объяснимся?
– Нет! Нет! Не сейчас, сэр!…
Горячность ответа удивила Лимсея. Он внимательно посмотрел на Фрэнсиса и, пожав плечами, сказал:
– Как хотите… Я вас не задерживаю.