Любовь и лейкопалстырь
Шрифт:
– Никогда!
Хеслоп взглянул на него и улыбнулся.
– Другой ответ разочаровал бы меня, мистер Бессетт. Но понимаете ли вы, что поиски убийц ставят под угрозу вашу собственную жизнь? Я ведь не смогу обеспечить вас постоянной охраной.
– Мне это безразлично!
– Отлично… Мистер Бессетт, ваш отец погиб потому, что он обнаружил какой-то секрет… Если бы вы смогли попять, что это было, тогда это вынудило бы преступников попытаться вас убрать. Мне кажется, что только в таком случае мы можем их схватить.
– Но как мне…?
– Если бы у меня была бы хоть какая-то идея, я не нуждался бы в вашей помощи, мистер Бессетт. Мне кажется, нужно сделать гак: постарайтесь узнать все о ежедневных привычках вашего отца и подражайте ему во всем. Возможно тогда случай и выведет вас на
Детально расспросив обо всем мисс Планкетт, соседей Мод и Билла, его товарищей по работе, Джошуа Мелитта, Берта и Клайва Лимсеев, Фрэнсис сумел приблизительно восстановить распорядок времени его отца на неделю. Он следовал ему в течение двух месяцев. Каждую субботу он заходил в бар "Бык и роза", где его отец обычно играл в дартс. По воскресеньям он слушал проповедь, стоя на том же месте, что и Билл. По вечерам он ходил в кино и садился на места, предназначенные для завсегдатаев. Покупки он делал в тех же магазинах, что и отец, стараясь бывать там ко времени притока покупателей с единственной целью прислушиваться к их разговорам. Все это оказалось пустой тратой времени. Через два месяца он предстал перед Брайсом Хеслопом и доложил ему о своей неудаче.
– Меня это не удивляет, мистер Бессетт. Удача – это один шанс из тысячи. Ничего не поделаешь. Но смею вас заверить, что дело не закрыто. Постарайтесь больше не думать обо всем этом и живите так, как живут люди в вашем возрасте. Я вам сразу же сообщу, если появится что-то новое. Рад был с вами познакомиться, мистер Бессетт.
Фрэнсису пришлось опять искать утешение в работе. Но он никак не мог смириться с мыслью, что убийца его родителей чувствует себя вполне спокойно. Дружба Берта, любезность Клайва Лимсея, самоотдача Джошуа Мелитта смягчали его боль. Он часто обсуждал свои личные заботы со своим наставником. Добряк Джошуа, несмотря на свою пуританскую мораль, понимал и часто одобрял его.
– Я очень любил вашего отца, Фрэнсис, и если он действительно погиб несправедливой смертью, преступник должен быть наказан. Я буду молить об этом Господа.
– Благодарю вас, мистер Мелитт, но все же я не могу себе представить человека, способного такое сделать, и утверждаю, что он не мог знать родителей, иначе ему было бы трудно их убить…
– Как знать? У сегодняшней молодежи нет уважения и сострадания ни к чему! Она думает только об удовольствиях, а труд считает рабством. И увы! – даже у нас в конторе есть тому пример…
Бессетт не смог сдержать улыбку:
– Что вы, что вы, мистер Мелитт, Берт не такой уж плохой, как вам кажется.
– Я не говорю, что он плох, Фрэнсис, хотя скверному человеку, как правило, присуща сила воли. Берт Лимсей лишен ее начисто. Ему вполне достаточно пить, волочиться за сомнительными девицами и сидеть за рулем красивой машины, чтобы чувствовать себя совершенно счастливым. Он совершенно законченный эгоист. Не кажется ли вам, что в тридцать лет ему стоило бы подумать об устройстве семейного очага, как это подобает человеку, на котором впоследствии будет лежать большая ответственность? Но он, вместо того, чтобы готовиться к будущей серьезной работе, предпочитает избегать ее. Я весь дрожу при мысли, что когда-то судьба этого дома будет в его руках. При его бесконечной трате денег мы долго не протянем! Я рад отметить, Фрэнсис, что вы не похожи на него и что, несмотря на ваш возраст, вы – серьезный человек, на которого можно рассчитывать. Я часто рассказывал о вас жене и дочери. Они будут рады познакомиться с вами. Не согласитесь ли прийти к нам на чай, если вы свободны в следующую субботу?
Бессетт, застигнутый врасплох, не смог отказать.
– С удовольствием, мистер Мелитт.
Берт, которому Фрэнсис несколькими минутами спустя рассказал обо всем, громко рассмеялся:
– Ну вот, очередь дошла и до вас, Фрэнсис! Старик Джошуа любым способом хочет пристроить замуж свою дочь Клементину, и сегодня вы стали его жертвой! Упрям же старый черт!
Слегка обеспокоенный, Фрэнсис потребовал уточнений:
– Какая она из себя?
– Что-то вроде большой клячи с пожелтевшим лицом… Немного же смог дать папаша Джошуа своей дочери! С ней вас не покинет впечатление, что вы находитесь в обществе скелета, на который набросили накидку…
– Какой у вас злой язык, Берт! А все-таки, откуда вы так хорошо ее знаете?
– Невинное дитя! Несколько лет назад папаша Джошуа попытался поймать меня в свою сеть. С меня хватило одного сеанса. С тех пор я стараюсь объезжать стороной Эдинбург Роут, где проживает племя Мелиттов. И именно с тех пор Джошуа считает меня ни на что не способным. Да, Фрэнсис, кажется Клементина по крайней мере лет на пять старше вас! Старик не церемонится! Однако, в конце концов, как знать… Быть может, ваше сердце и поразит удар молнии? Знаете, о вкусах не спорят…
Бессетт не смог удержаться от смеха.
– Берт, я уверен, что вы преувеличиваете и что картина не настолько мрачна, как вы ее изображаете!
Лимсей скорчил рожу раскаяния.
– Вы правы, Фрэнсис… Я был необъективен, поскольку у Мелиттов все же есть одна хорошая вещь…
– Вот видите! И что же это?
– Черри!
И, сделав пируэт, Берт исчез.
Выйдя от Мелиттов, Фрэнсис полной грудью вдохнул свежий воздух. Этот визит надолго ему запомнится! Все получилось еще хуже, чем говорил Берт! Два часа смертельной скуки, когда каждый не знает, что сказать, и подыскивает слова, чтобы произнести самую отвратительную банальность. К счастью, мисс Рут Мелитг пустилась в бесконечный монолог по поводу несравненных достоинств своей дочери – швабры, которая, слушая мать, становилась похожа на девочку, платьице которой только что похвалили, в то время как ее папочка подтверждал слова жены торжественными кивками. Бедная Клементина… Неужто ее родители в самом деле вообразили, что сумеют ее пристроить? В этом темном зале с похоронного цвета стенами и мебелью викторианского стиля, где помимо воли начинаешь говорить шепотом, Фрэнсис только что выдержал трудное испытание. Он решил, что после всего этого ему необходима разрядка, иначе накопившееся раздражение может помешать ему насладиться отдыхом. Фрэнсису захотелось развлечь Берта подробным рассказом о своем визите и попросить у пего прощения за обвинение в сгущении красок. О черри он ничего не мог сказать, поскольку, к сожалению, ему попросту его не предложили.
Через час прогулок по городу Бессетт обрел, наконец, спокойствие. Самым сложным теперь будет отказываться от следующих приглашений. Старику Джошуа, конечно, это будет неприятно, но лучше сразу же избавить его от иллюзий. Пусть придержит Клементину для себя. Как это ни парадоксально, но образ мисс Мелитг вызвал в его памяти лицо Анны де Болейн, и Фрэнсиса это растрогало. Углубившись в свои мечты, он наугад брел по улицам и вернулся к действительности, лишь едва не попав под колеса автомобиля, шофер которого не преминул обругать его. Фрэнсис никак не мог понять, где находится. Он не знал этого района, во всяком случае, не сразу узнал его. Указательная доска на первом же перекрестке сообщала, что он шел по Харроуби Стриг и находился довольно далеко от своего дома. Он решил зайти в первый попавшийся ресторан. Небу, предначертавшему его судьбу, было угодно, чтобы Бессетт безо всяких причин перешел на другую сторону улицы и попал в "Герб Дублина", где, сама того гге ведая, его ждала Морин О'Миллой.
В этот субботний вечер клиентура Майкла Данмора, владельца "Герба Дублина", была более шумной, чем обычно. Посетители обсуждали результаты футбольных матчей, прошедших накануне, и не торопились домой, собираясь подольше отдохнуть в воскресное утро. Морин О'Миллой ненавидела субботние вечера, поскольку люди, сидевшие за столиками, которые она обслуживала, подолгу не уходили, что задерживало ее собственный уход с работы. Майклу даже несколько раз пришлось незаметно делать замечания официантке, которая проявляла слишком явное нетерпение. Морин очень плохо восприняла его слова, и прежде всего потому, что она была ирландкой, а всем известно, каким непокорным характером обладают ирландцы. Кроме того, она очень устала. Майкл Данмор уже давно предложил бы своей раздражительной официантке поискать работу в другом месте, если бы она не была дочерью его друга Пэтрика О'Миллой и не была бы столь красивой, что само по себе всегда привлекает посетителей.