Любовь и магия
Шрифт:
"В этом вы правы. Но почему я должен доверять вам?".
"Потому что мне доверяет лорд Зальцер, а он кому попало доверять не будет".
В дверь кабинета осторожно постучали.
"Что еще?" — раздраженно крикнул Вик.
Из-за двери показалось лицо молодого офицера, одного из личных адъютантов Вика: "Извините, господин Верховный Правитель, но мы получили срочные сведения из империи. Лорд Зальцер и его дочь исчезли из Мелотауна и родового замка Великих Лордов Зальцер. Их местонахождение никому не известно".
"Я понял. Теперь оставьте нас".
Адъютант вышел и аккуратно прикрыл за собой дверь.
"Вот видите. Лорд Зальцер надеяться на вас. Ему просто больше не
Вик махнул рукой, и толстяк покинул "красный" кабинет. "Красным" он назывался из-за стен, обитых красным деревом, и камина из розового искусственного мрамора. Когда-то это помещения дворца было самым любимым у деда Вика, и теперь его портрет украшал одну из стен кабинета. Из-за этого портрета "красный" кабинет полюбился и младшему Хохеру. Вику казалось, что в этой комнате дед наблюдает за ним с портрета, ободряет и поддерживает в трудную минуту.
"Что посоветуешь, дедушка? — мальчик подошел к стене и заглянул в родные глаза, нарисованные на полотне — Что мне бросить? Любимую страну или любимую девушку?"
Вику вспомнилось, как он стоял на коленях на холодной, покрытой снегом земле перед телом чуть живой, после смертельной схватке с Мэллой Кредер, Аннет. Как он держал девочку за руку и с надеждой вглядывался в ее бледное лицо. Как и тогда, сердце Вика снова защемило от невыносимой нежности.
"Прости, дедушка. Может быть, ты не одобряешь меня, но по-другому я не могу. Пойду собирать вещи. В конце концов, мне не впервой бродить в одиночку по дорогам".
— 28 —
Лорд Мэдвед недолго задерживал пана Шу и пана Гусака после происшествия около Главного имперского архива. Выслушав невнятный рассказ жертв любовных заклинаний Феечки, Великий Лорд счел его полным бредом и велел гнать "этих безумцев на все четыре стороны". В тот момент молодого Мэдведа больше интересовали другие участники происшествия, а именно троица молодых людей, пытавшихся тайно пробраться в имперский архив.
Без денег, имея при себе только то, что было надето на них в момент бегства, пан Шу и пан Гусак хоть и медленно но удалялись от Мелотауна, стремясь избежать оков брачных уз. Питались они тем, что подавали сердобольные крестьяне, которые с понимание воспринимали их рассказ о коварстве женщин, а двигаться приятелям в основном приходилось пешком, и они основательно натерли ноги.
Пополудни третьего дня пути достопочтенным панам встретился одинокий возок. Крестьянин, везший на продажу бочонки крепкого верескового эля, явно скучал и с удовольствием предоставил путникам место в телеге. Присутствие так близко любимого напитка будоражило душу пана Шу, и он с удвоенной энергией рассказывал вознице о своих злоключениях.
"…И тут меня словно толкнуло что-то. Очнулся я от наваждения и вижу, что ведьма эта уже кольцо обручальное мне на палец натягивает. Бросился я прочь, а ведьма мне в спину заклятие ужасное швырнула, но не успела околдовать. Я уже за дверь успел выскочить. Так и удалось спастись. Нет, мадам Шортюк конечно дама видная и поухаживать за ней даже приятно. Особенно после чарочки. Но чтобы так! Она же душу мою возжелала по рукам и ногам связать…".
"И не говорите. Вот я, добрый пан, такой дурень, такой дурень. А моя-то мне и говорить: что же ты у меня такой дурень? Что ты за мужик такой? Даже обмануть меня толком не умеешь. Эль возишь, а самому напиться силы воли не хватает. А откуда же этой силе взяться? Я разок попробовал из бочонка отхлебнуть,
"А все почему? Потому, что существует женский заговор против нас мужчин. Не могут они, женщины, спокойно по ночам спать, если знают, что кому-то из мужчин хорошо живется. Это им как ком в горле. Обязательно надо этого мужчину охмурить, нервы ему измотать и жизнь в ад превратить. Думается мне, что и матушки в этом заговоре играют не последнюю роль. Иначе, зачем они так сыновей своих, кровиночку родную, жениться заставляют. Моя матушка, земля ей пухом, тоже все твердила: найди ты себе, сынок, женщину хорошую и женись. Вот умру я, кто за тобой ухаживать будет? А зачем за мной ухаживать? Готовить лучше, чем я эта женщина не сможет. Постирать себе я и сам сумею. Так зачем мне жениться? Чтобы посторонний мне человек заставлял меня жить так, как это надо ему и добром моим пользовался. Такого счастья мне не надобно…".
За разговором незаметно стемнело. Опустившаяся на землю ночь окутала мглой придорожный лес и только впереди, у перекрестка двух дорог светился огонек костра.
"Эх, мужики, жаль я вас раньше не встретил. Послушал я вас и прямо как пелена сглаз упала. А куда добрые паны путь держат? А то давайте со мной к дворцу Великих Лордов Зальцер. Бочонок эля откупорим. А то ишь чего выдумала женушка моя, не к ночи будет помянута, силы воли у меня нет".
"Нет, нам к лорду этому никак нельзя — забеспокоился пан Гусак — Принцесса их девочка конечно хорошая, Мать Стихий и все такое, но она нас ведьмам, что нас околдовать хотели, с потрохами выдаст. Мы уж лучше у костерка того переночуем, а поутру пешочком. А бочонок дело хорошее. От бочонка мы не откажемся. Отчего ж другу не помочь. Пусть жена твоя поймет, кто в доме хозяин".
Распрощавшись с крестьянином и прихватив с собой бочонок крепкого эля, пан Шу и пан Гусак пошли на огонек. Через несколько шагов друзья разглядели сидящего у огня здоровяка, очевидно стражника, а чуть дальше трех закованных в кандалы подростков.
"Бедолаги — прошептал пан Шу — А ведь это они из-за нас в цепях сидят. Помнишь, как мы с ними драку у дворца Совета Великих Лордов затеяли. Помочь ребятам надо".
"Ты, пан Шу, как выпивку почуешь, сразу смелым становишься — тихо ответил пан Гусак — Как ты им поможешь? Глянь, какой громила их охраняет. Это же мадам Шортюк мужского пола, да еще и при оружие. Он нас одним мизинцем левой руки уложить сможет".
"Ну, это мы еще поглядим, а не получится, знать, не судьба гулять ребятам на воле".
Приблизившись к костру, пан Шу произнес: "Добрый ночи, пан воин. Разрешите двум путникам погреться у вашего костра?".
"При исполнении. Проходите куда шли" — неприветливо буркнул в ответ стражник.
"Так темень кругом. Куда же мы пойдем. Зато у нас есть чем скрасить эту ночку — пан Шу с удовольствием похлопал по пузатому бочонку — А что касается службы, так мы воинский долг очень даже уважаем. Только куда этим полуросликам от такого могучего воина сбежать?".
При виде полного бочонка эля глаза стражника загорелись.
"И, правда. Куда же вам в темень такую идти. Присаживайтесь к огоньку. Разве ж я зверь какой" — пригласил воин, доставая из походного мешка солидного размера чарку.
После того, как чарка дважды прошла по кругу, пан Шу хитро подмигнул пану Гусаку: "А что, пан воин, поспорим, что я смогу гораздо больше вас эля выпить?".
В ответ стражник громко расхохотался, всколыхнув листья на ближнем к нему дереве: "Ты? Меня? Да меня еще никто перепить не сумел. И отца моего перепить не могли. И деда моего никто перепить не мог".