Любовь и месть
Шрифт:
— Вы предъявляете мне ультиматум? — спросил мужчина резко. Судя по его взгляду, он был взбешен.
— Без оплаты брака не будет, — твердо ответила мисс Фриман. — Видите ли, я ведь англичанка, а для нас важно удостовериться в наличии определенных финансовых гарантий. Но может, вы не знаете английских девушек?
Грек очень странно посмотрел на Тони, и та отвернулась. Перебарщивать было опасно, ведь Дарос Латимер к категории дураков не относился. Он не должен был догадаться, что его будущая супруга поняла каждое слово из потока оскорблений, адресованных ее соотечественницам. По крайней мере, пока.
После долгого молчания Дарос спросил резко:
— И сколько вы хотите?
— Ну-у… Я думала, тысяч пять…
— Что вы сказали? — переспросил он, с недоверием взирая на собеседницу.
—
— Вы полагаете, что я отдам подобную сумму незнакомке?
— Вы тоже чужой для меня, — отпарировала девушка. — Так почему я должна вам доверять? Нет, я настаиваю на немедленной оплате.
Кровь медленно приливала к лицу мужчины. Дарос был побежден, и Тони упивалась своим триумфом. Однако для этого напыщенного грека самое страшное еще было впереди. Вот когда она станет его женой, тогда держись!
— Вы получите деньги, как только мы сыграем свадьбу. — Судовладелец встал и теперь стоял неподвижно, взирая на нее сверху вниз с ледяным презрением в темных глазах. — Я дам моему адвокату необходимые инструкции.
— Я бы хотела получить деньги сейчас…
— Вы их получите, когда мы распишемся, — перебил он девушку.
Его тон заставил мисс Фриман прикусить язык. Не было смысла выводить Дароса Латимера из себя. Пять тысяч станут первым золотым яичком. Тони надеялась, что ее курица снесет их еще немало.
Они добрались до Родоса на корабле, причалившем к пирсу в полдень. Машина Дароса была припаркована в порту Мандраки, и их путешествие по суше началось именно оттуда. Покинув очаровательный город Родос, автомобиль помчался в южном направлении вдоль побережья. С одной стороны дороги поднимались к небу горы, а с другой плескалось море. Их путь пролегал мимо прелестных деревушек с белыми домами. После продолжительного молчания грек удивил Тони, смягчившись в достаточной мере, чтобы сообщить ей названия поселков, мимо которых они проезжали. Среди них были деревня Апандоу, прославившаяся своими абрикосами, и деревня Архангелос, где росли лучшие апельсины острова. Затем дорога свернула в глубь острова, потянулось через перевал в Малону, пересекая дикие, покрытые соснами горные склоны, прежде чем снова повернуть на юг к Мессарии, где над городской площадью возвышалась большая белая церковь. Дарос вынужден был остановить машину и подождать, пока беспечный пастух проведет свое стадо по площади. Раскидистые деревья затеняли их от солнца и дарили прохладу. Здесь росли платаны, миндаль, оливковые деревья и несколько высоких, элегантных кипарисов. Внимание Антонии неожиданно привлек к себе мужчина, сидевший за столом около маленького квадратного домика. Он небрежно развалился в кресле, лениво вытянув ноги, изо рта у него торчала сигарета. Он повелительно хлопнул в ладони, и к нему тотчас подбежала женщина. Услышав какой-то приказ, она исчезла и вскоре вновь появилась с подносом в руках.
— Это его жена? — Тони повернулась к своему спутнику.
На его губах застыла легкая улыбка, вызванная хмурым выражением ее лица.
— Верно.
— Как он с ней обращается! — фыркнула девушка.
— Она к этому привыкла. — Судовладелец подавил зевок и обратил все свое внимание на стадо овец, неспешно пересекающих площадь.
— Хлопать в ладони, словно она рабыня!
— Он, наверное, и считает ее рабыней.
Дарос подал машину вперед, но был вынужден снова затормозить, потому что две овцы решили остановиться посреди дороги. Повернув голову, он заметил злой румянец, заливающий щеки спутницы, и сказал с неожиданным юмором:
— Не слишком переживай по этому поводу. Я не буду так с тобой обращаться.
Глаза мисс Фриман сверкнули.
— Даже если бы ты попробовал, вряд ли тебе понравилась моя реакция! — последовал быстрый ответ, и губы собеседника сжались.
В течение следующих двадцати минут ни один из супругов не произнес ни слова. Однако когда они приехали в Линдос, Тони непроизвольно ахнула.
Перед ее взором раскинулась панорама истинного греческого великолепия. Далеко
— Как красиво!
По бокам дороги росли кипарисы и тамариски, перемежаясь с благоухающими олеандрами и бугенвиллеями. Из-за ограды садов долетал аромат экзотических цветов. Повсюду, близ стен или в тенистых широких патио, видны были очаровательные лиловые джакаранды и алые венчики гибискусов. Высоко на холме живописная колокольня церкви Линдоса белым силуэтом выделялась на фоне безупречного лазурного неба Родоса. У девушки перехватило дыхание от такой необыкновенной красоты, и она опять выразила свое восхищение. Дарос повернулся к ней, явно удивленный. Антония вздернула голову. Неужели он решил, что у англичанок, корыстных и тщеславных, еще и отсутствует чувство прекрасного? Ему предстояло многое узнать, этому напыщенному, самоуверенному полугреку!
Внимание ее спутника снова обратилось к дороге. На развилке мужчина направил машину вниз, в сторону пляжа.
— Твой дом стоит рядом с морем? — Тони оглядела склон и приметила сияющий белый особняк, предположив, что именно так может выглядеть дом богатого судовладельца.
— Прямо на пляже, между скал. Ты увидишь его за следующим поворотом. Вот он, теперь ты можешь его разглядеть.
Как он и сказал, дом, построенный из песчаника, с широкими арками и балконами почти в каждой комнате, был расположен между скалами. Когда они приблизились, Тони разглядела следы западного влияния: подстриженные деревья, большие газоны и декоративный бассейн, рядом с которым находились садовые скамейки и беседки. Расположение жилища было восхитительным: само здание смотрело на восток, а с юга его затеняли сады. С одной стороны открывался вид на акрополь и на беспорядочно разбросанные дома Линдоса под ним. Там же находилась небольшая бухта Святого Павла, почти полностью окруженная сушей. Говорили, что святой остановился здесь на пути в Рим и за время своего пребывания на этой земле успел обратить язычников греков в христианскую веру. С другой стороны был виден покрытый деревьями склон холма, а прямо перед домом расстилалась бирюзовая гладь моря. От сада небольшой мол вел к крохотной защищенной бухточке, где стоял на якоре попавший туда каким-то непостижимым образом красивый прогулочный катер.
Высокие стальные ворота были открыты, и мужчина, проехав по обсаженной деревьями дороге, остановил машину возле дома. Оттуда сразу же вышла Мария, чтобы взглянуть на свою новую хозяйку. Антония была удивлена тем, что Дарос взял на себя труд сообщить экономке об их браке. Но он это сделал, потому что Мария, слегка поклонившись, произнесла по-гречески:
— Добро пожаловать в дом хозяина, мадам Латимер.
Тони вопросительно посмотрела на мужа.
— Мария сказала «добро пожаловать», — перевел он ей.
Девушка любезно ответила:
— Спасибо, Мария. Э-э-э, efharisto polie, — добавила она неуверенно.
Экономка была очарована:
— Вы говорите по-гречески?
Антония снова с мольбой поглядела на своего супруга.
— Нет, Мария, мадам Латимер не говорит на нашем языке, — объяснил тот домработнице.
Подошел муж Марии и после схожего приветствия принялся вынимать багаж из машины. Чемодан Тони он отдал жене, и та повела свою новую хозяйку вверх по лестнице. Из комнаты открывался вид на море, а боковое окно смотрело на поселок и акрополь, возвышающийся над ним. Дверь, соединяющая ее спальню со смежным помещением, была приоткрыта. Антония толкнула ее и увидела покои Дароса. Ее взгляд упал на замок: ключ отсутствовал. Девушке такое положение дел не понравилось. Но спросить Марию, где ключ, Тони не могла. Через некоторое время после ухода горничной англичанка услышала, как ее супруг ходит за стеной, и подошла к двери.