Любовь и месть
Шрифт:
Джеми же решил не обсуждать свои действия: ведь он никому ничего не обязан объяснять. Шиина не должна подвергать сомнению его решения. Если он сейчас позволит ей одержать верх, потом уже будет невозможно это изменить. Он не мог этого допустить. Она была всего лишь женой — красивой и соблазнительной.
Он лежал на кровати, но сон не шел к нему.
— Я этого не потерплю, Шиина.
— Что? — Она повернулась к нему лицом, и он сел.
— Я говорю о чувстве гнева, возникшем между нами. В нашей комнате этому не должно быть места.
Ее глаза сощурились.
— Спальня — единственное место, пригодное для этого, — произнесла она. — Или вы предпочитаете, чтобы я сказала, что думаю о вас, в присутствии всех ваших людей?
— Скажи мне сейчас и давай покончим с этим, — промолвил он, беря себя в руки.
— Вы просто трус! — закричала девушка. — Вы не решились поступить по справедливости, боясь своих родственников. Для вас невыносима сама мысль, что вас могут обвинить в неравнодушии к своей жене. Поэтому вы предпочли поступить несправедливо, только бы избежать подобных обвинений!
— Я не поступал несправедливо, Шиина, и это ничего общего не имеет с пристрастностью.
— По отношению ко мне действительно нет, а вот к Блэку Гэвайну — другое дело. Вы не можете убедить меня в обратном.
— Ты что же, предпочла бы видеть, как Фергюссоны возьмутся за оружие? Атмосфера была слишком накалена, Шиина. Мой клан никогда бы не потерпел, если бы решение было принято против Блэка Гэвайна. Да и с какой стати? Они поверили ему. Они никогда бы не поверили слову Фергюссона, даже дюжины Фергюссонов, против слова одного Мак-Киннона. Это плоды многолетней вражды и ненависти. Они поверили Гэвайну.
— Нет! — закричала девушка. — Если бы вы подождали, пока Айан пришел в себя, вы бы увидели, что он бы повторил то же самое, что рассказал мой сородич, сидевший с ним за столом, причем Айан не слышал его рассказ. Это было бы доказательством. Вы могли бы подождать, Джеми.
— Дело сделано. Я уже ничего не могу изменить.
— Вы могли бы, — с горечью возразила она. — Но вы этого не сделаете, потому что вам все равно.
— Ох, Шиина, от того, что я передумаю, ничего не изменится. Неужели ты этого не понимаешь? Сейчас надо думать, как сделать, чтобы больше не было крови.
— Я только знаю, что мой отец никогда не простит вас за то, что вы несправедливо поступили с моими сородичами.
— И спас их от дальнейшего кровопролития, — резко заметил он. — Ты это называешь несправедливостью?
— Значит, Фергюссоны не должны рассчитывать на справедливое обращение? Вы это хотите мне сказать, Джеми?
— Шиина, должно пройти какое-то время, с враждой покончено, она прекратилась, когда я тебя сделал своей женой. Что бы ни случилось, я не собираюсь ее возобновлять. Со временем все забудется. Мы даже навестим Дугалда и помиримся с ним. Но для этого нужно время.
— А как насчет Блэка Гэвайна? Ему что же, все сойдет с рук?
Его лицо опять окаменело.
— Я не сказал, что считаю его виноватым.
— Но он виновен!
— Что ж, если он действительно виновен, то я поступлю с ним по-своему, — с раздражением ответил Джеми.
— Вы это обещаете? Или же вы просто забудете об этом, решив, что я уже позабыла?
Джеми вздохнул.
— Ты должна понять Гэвайна, Шиина. Его сестра погибла весной во время набега, когда ваш отец решил возобновить вражду. Гэвайн был…
— Что? — Девушка перебила его на полуслове. — Мы не возобновляли набеги. Это сделали вы!
— Ох, Шиина не надо больше лжи. Джеми наблюдал на ее лице целую бурю эмоций: чувство обиды быстро сменилось гневом. Он тоже ожесточился. Ну что она цепляется за это смехотворное обвинение? Неужели она действительно не в курсе вероломства своего отца?
Ее синие глаза предостерегающе сверкнули, и она начала было говорить, но он остановил ее.
— Довольно, Шиина.
— Довольно? И вправду, с меня довольно! Свесив ноги с кровати, он потянулся к ней, но гнев придал ей силы и она вырвалась из его рук. Он снова потянулся к ней, и зная, что ее попытки бороться с ним будут бесполезны, Шиина взорвалась. Она изо всех сил дала ему пощечину, и даже когда Джеми занес руку, чтобы ударить ее в ответ, она не отступила.
Но он не ударил ее. Ее синие, как сапфиры, глаза метали в него громы и молнии, провоцируя его, и все же он не мог ее ударить.
— Что же вы колеблетесь? — Ее голос прозвучал как удар хлыста. — Я вас не боюсь, Джеми. Вы не сможете причинить мне большую боль, чем уже сделали.
— Я не могу ударить тебя.
— Почему же?
Его грудь болела, как будто на нее давила огромная тяжесть.
— Потому что я думаю, это причинит гораздо большую боль мне, чем тебе, — ответил он злясь на себя за подобные чувства. — Как ты думаешь, отчего это?
Она не знала. Но ее горло сдавил сильный спазм, и этого она тоже не могла объяснить. А затем он начал покрывать ее поцелуями, сжимая в объятиях, и она нашла наконец-то ответы на эти вопросы.
Но почти сразу же, как только он начал ее целовать, раздался громкий стук в дверь. Джеми разжал объятия и, обернувшись в свою накидку, громко рявкнул:
— Войдите.
После столь недоброжелательного приветствия стучавшийся явно медлил входить.
.Несколько ошеломленная Шиина опустилась на кровать. Она с изумлением почувствовала, как ее гнев испарился при первом же прикосновении губ Джеми. Как это могло случиться?
— Я не хотел беспокоить тебя, но был вынужден это сделать, — говорил Колен.
Зловещий тон его голоса привлек внимание Шиины.
— Ну говори же, — поторопил его Джеми, заметив, что Колен колеблется.
— Только что на нас совершен набег, Джеми. Хэмиш и Джон ранены, похоже, что Хэмиш не выживет.
Лицо Джеми окаменело.
— Сколько скота угнано?
— Нисколько. Весь скот перебит, а хозяйство сожжено.
Шиина затаила дыхание, заметив, что Джеми пронзил ее взглядом. Она догадалась, какой вывод он сделал.