Любовь и полный пансион

Гринберга Оксана

– Х-хорошо! – сдалась я. – О каком времени может идти речь?

– К сожалению, госпиталь вынужден будет пользоваться вашей добротой еще какое-то время, мисс Робин! – туманно отозвалась монахиня. – Те условия, которые вы создали для пострадавших, выше всяческих похвал. Я не преминула об этом упомянуть на сегодняшнем совете руководства.

– Значит, перевести в госпиталь наших больных пока что невозможно?

Она покачала головой.

– Не только госпиталь забит под завязку, но и палатки снаружи, да и больные корью за эту ночь никуда не делись. Наоборот, добавилось трое детей и двое взрослых,

причем последние в довольно тяжелом состоянии. Будет лучше, если пациенты с дирижабля останутся в вашем доме, мисс Робин, до полного своего выздоровления. Боги вас не забудут, – добавила монахиня, – как и служба снабжения королевского госпиталя Монрея. Так куда вести подводы?

Тут появилась Мона и помогла найти ответ на столь сложный для меня вопрос.

– К черному ходу, – заявила она, – по объездной дороге. Отец сейчас покажет, а я пока что открою кладовые. Мисс Робин?! – Мона уставилась на меня вопросительно, и я протянула ей связку ключей.

– Еще бы не помешало найти того, кто поможет их разгрузить, – намекнула монахиня, после чего с интересом уставилась на Айдана Костигана.

Я тоже на него посмотрела, и Нана, и Мона, и спустившаяся со второго этажа Лилли с сестрой Лючией – мы все смотрели на боевого мага.

На это он страдальчески закатил глаза, заявив, что такого предмета на столичном факультете Боевой Магии они не проходили, но затем, получив от сестры Флоренс благословение, потащился разгружать подводы под руководством Моны.

Я тоже было отправилась с ними, но не дошла, потому что от дверей ко мне хромал встревоженный Чарльз. Признаюсь, я никогда не видела, чтобы он так быстро передвигался и так отчаянно жестикулировал.

– Ну что у нас опять случилось? – выдохнула я.

Потому что по его лицу было видно: у нас опять что-то случилось.

Оказалось, прибежал Патрик и сообщил, что к нам с официальным визитом собирается пожаловать мэр Монрея, господин Оуэн Хейз собственной очень важной персоной. Причем не один, а со своим заместителем, а также за ними увязалось с пяток журналистов.

Они уже вышли из госпиталя и будут в «Охотничьем Уголке» буквально через пять минут.

Глава 7

Мэр оказался невысокого роста, кругленьким и крайне деятельным господином, одетым в темно-синий сюртук и выглядывавшую из-под него желтую клетчатую жилетку. Шейный платок был сдвинут набок, один манжет белоснежной рубашки оказался заляпан чем-то темным.

К тому же, подозреваю, в привычке мэра было вырывать в нервном стрессе волосы, потому что тех на голове у него почти не осталось. Причем с правого бока их не осталось куда заметнее, чем с левого, поэтому я сделала вывод, что Оуэн Хейз был правшой.

Подозреваю, он знал о своей слабости, потому что, сняв шляпу, чтобы отвесить мне короткий поклон в вестибюле

«Охотничьего Уголка», тотчас же водрузил ее обратно, хотя старый Чарльз намекнул, что готов принять у господ головные уборы.

Остальные господа свои уборы сдали, зато мэр покачал головой, после чего недоверчиво покосился на оскаленную медвежью пасть на стене.

Затем перевел взгляд на меня.

К этому времени я не только успела уже раскланяться с гостями – вместе с мэром их было семеро, – но и прийти к выводу, что управляться с ними мне придется одной. Совсем одной – Лилли, похоже, как раз отправилась разыскивать своего отца, выглянувшая с кухни Нана моментально юркнула обратно, а появившаяся на лестнице Мона так и вовсе сбежала. Протиснулась мимо меня, пробормотав что-то вместо приветствия, и тоже спряталась на кухне.

Даже вездесущие монахини не спешили приветствовать дорогих гостей «Охотничьего Уголка» – куда-то запропастилась вся троица в белом, оставив меня совершенно одну.

Признаюсь, я немного растерялась, потому что мэры до этого меня никогда не навещали. Да и господин Хейз не спешил рассказывать мне о цели своего визита. Вместо этого он рассматривал меня с явным интересом, в то время как долговязый секретарь что-то нашептывал ему на ухо.

Быть может, вспомнил, что фамилия Дорсон в Атрии нынче не в почете, и поспешил доложить об этом своему начальству, смакуя все подробности?

Поглядывали меня и остальные, стоявшие за спиной у мэра. Похоже, это были те самые представители писчей братии из местных газет, потому что половина из них что-то старательно строчила в блокнотах. Одного, возможно, к нам занесло даже столичным ветром – потому что рядом с ним в воздухе парили самопищущее магическое перо и свиток, а это были дорогущие артефакты.

Журналист что-то бубнил, время от времени обводя скептическим взглядом вестибюль «Охотничьего Уголка» с оскалившимися головами диких животных, а из-под магического пера лились ровные строчки чернильных букв.

Не выдержав затянувшегося и, как мне показалось, неодобрительного молчания, я решилась его прервать.

– Господа, быть может…

Именно в этот момент мэр кашлянул и вскинул руку, призывая всех к тишине, и мне стало понятно, что говорить здесь все же будет он.

– Мисс…

– Мисс Дорсон, – подсказала ему.

– Мисс Дорсон, – возвестил мэр торжественным, хорошо поставленным голосом, – для нас большая честь с вами познакомиться! – Затем снова назвал свое имя и представил мне секретаря, а журналистскую братию представлять не стал. – Я прибыл в ваш дом не только для того, чтобы поприветствовать новую жительницу нашего славного Монрея, но и поблагодарить вас за то, что вы успели сделать для города за столь короткий срок. Вы ведь прибыли вчера вечером?

– Да, господин мэр, – отозвалась я и снова перевела взгляд на магическое перо.

Его владелец забубнил еще быстрее, похоже, повторяя артефакту слова Оуэна Хейза; и черные буквы забегали со свитку, складываясь в строчки, словно юркие маленькие муравьи.

Остальные из писчей братии тоже на него глазели, причем с очень даже завистливыми взглядами. Им приходилось довольствоваться грифельными карандашами, у кое-кого были маленькие завинчивающиеся чернильницы, а это демонически неудобно!..