Любовь и ревность. Хроники
Шрифт:
– Вот ее стол, – сказал я Марку – Здесь, где-то в ящиках и должны быть записи. Если только, они и вправду существуют.
Он нагнулся и потянул за ручку:
– Заперто.
– Ключа у меня нет, – сухо ответил я.
Марк огляделся в поисках того, что могло бы заменить ключ. Я только пожал плечами. Он презрительно глянул, и вдруг, словно выплескивая все, что накопилось в нем за этот вечер, веско сказал:
– Найдем мы там что-то или нет – еще неизвестно. Но мне известно одно – Антония зашла в этот дом, тому есть масса подтверждений. Но нет ни одного, что она из него вышла. На днях я приведу полицию, и они все тут обыщут.
Я вновь увидел лицо той, которая могла бы произнести все это точно так же. Но, как видно, на этот день уже было достаточно привидений, последнее видение оказалось явно лишним, хотя, возможно, что виной тому была лишь влажная духота оранжереи. Знакомое чувство током пробежало по моему измученному телу, вызвав испарину на лбу. Просторное помещение оранжереи вдруг начало складываться как карточный домик, стены приблизились, грозя раздавить то, что от меня еще оставалось. Под удивленным взглядом Марка я медленно опустился на пол, смяв рукой мясистый цветок на клумбе. Он хрустнул под моей тяжестью, выплеснув на ладонь сок, отчего рука сразу стала липкой. Но среди стеблей и травы, я нащупал и еще кое-что. То самое, на что печально глядел маленький ангел.
– Устал, что-то. Посижу чуть-чуть, – прохрипел я. – А вы займитесь ящиком. Я не собираюсь здесь ночевать.
Марк кивнул, и вдруг нагнулся и заглянул под стол. Я вытянул шею, пытаясь рассмотреть, что же он там увидел. Под дальней ножкой стола, невесть каким образом, застряла шпилька. Обычная металлическая шпилька, которой женщины закалывают волосы. Антония такими не пользовалась, она никогда не собирала свои волосы в пучок, давая им свободу рассыпаться по плечам. Наверное, шпильку потеряла Мина.
– Пойдет, – сообщил Марк и полез под стол.
Он там пробыл довольно долго, пытаясь вытащить свою находку. А потом я увидел, что он подался назад, увидел его пышную шевелюру, на которую и опустил топор. Я стукнул его слабенько, мягко, но кровь тут же залила шею и спину. А он сам повалился на бок как мешок с мукой. И тогда я ударит его еще раз, и еще. Удивляясь той легкости, с какой проламывались кости черепа. А кто-то еще мне говорил, что череп человека очень прочный. Кажется, это был наш семейный врач.
Я рубил и рубил, как мясник рубит голову свиньи. И все повторял:
– Я никому не позволю напоминать мне о ней. Не позволю, не позволю.
А потом вдруг оказалось, что все уже кончено. Я стоял над неподвижной, заляпанной кровью кучкой тряпья. Над всем тем, что минуту назад было Марком Бережинским. Стоял и думал о том, что сегодня ему не удастся переночевать в комнате своей сестры. В той самой комнате, откуда три года назад мы с Миной вынесли ее мертвое тело, высохшее от голода. Именно в тот момент я понял, что самым страшным страхом для меня было не одиночество, и не измены. Все это уже в прошлом. И как прошлое – оно давно уже побледнело и вымылось из души. На самом деле, больше всего я боялся напоминаний о ней. И ее лица, которое виделось мне в лице ее брата. Я не мог отпустить его, зная, что он будет бродить по миру, как живое воспоминание, возвращаясь ко мне в снах снова и снова. А я, сидя дома, буду знать, что не уничтожил его, и уже никогда не смогу это сделать.
Скрипнула дверь, и послышались шаги. Я обернулся. За моей спиной стояла Мина, и ни одна жилка не трепетала на ее бесстрастном лице. В правой руке у нее была лопата, а в левой лейка с водой. Воду она протянула мне.
– Помойте руки и лицо, – сказала она будничным голосом. – Вы весь перепачканный.
Я послушно принял лейку из ее рук, но не удержал, и она упала на каменный пол, расплескивая во все стороны воду. Перевернулась на бок, оставив темное пятно на камнях, словно растекшуюся кровь.
Мина задумчиво стояла над клумбой и качала головой, будто неслышно шепталась с ангелом, и не соглашалась с ним. «Нет-нет», – говорил ее жест, – «нет-нет». Но как видно, до чего-то они все-таки договорились, потому что старая служанка вдруг воткнула лопату прямо в центр клумбы. Я даже услышал, как хрустнули толстые стебли цветов.
– Похороним их вместе, – деловито сказала она. – Не по-божески это, разделять близнецов.
Кай Каренин: Пятая
Я в интернете. И ты тоже.
В принципе, мы все в интернете. Ищущие общения, хоть и не знающие имён своих соседей. Изголодавшиеся по развлечениям, хоть и живущие в двух шагах от парка аттракционов. В поисках любви или просто средства от скуки. Я тоже в поиске.
У меня такой план – найти одну-единственную. Любая мне не подойдет, мне нужна та самая. Блондинка или рыжая, высокая или не очень – я ещё не знаю, какой она будет.
В принципе, она может оказаться любой.
Например, Аня, двадцать три года. Она вроде милая, и я пишу ей сообщение. Она симпатичная, и я предлагаю ей встретиться. Она не против.
К сведению, я не ищу просто секс, мне нужно нечто другое.
В назначенное время Питер расплакался, и мы с Аней бежим в кафе. Я люблю дождь, и осень, и этот город – всё напоминает мне моего младшего брата. Именно осенью мы любили бродить по перекошенным улицам, обсуждать Лидваля [1]или играть в футбол с малышней в каком-нибудь старом дворе. Никогда не смогу привыкнуть, что его больше нет. Мы могли весь день просидеть в осеннем парке и, захмелев от пива, перезнакомится со всеми девчонками, или обкатать на роликах полгорода. В любую погоду, даже в дождь.
Сейчас дождь за окном кафе, а напротив меня – Аня.
Аня говорит:
– А потом мы приехали в клуб и выпили там кучу коктейлей. Моя подруга познакомилась с каким-то парнем, а он пригласил нас на закрытую вечеринку. Там делают лучшую самбуку в городе.
Точно не знаю, какого цвета у неё волосы, но от неё очень пахнет коньяком.
– На той вечеринке я столько выпила! – говорит Аня, и, возможно, коньяк, который она пила, был не самым лучшим.
Это всегда происходит незаметно – привыкание. Кажется, ты просто немного выпьешь после работы, чтобы расслабиться, и постепенно это «немного» становится ежедневным ритуалом, твоей нормой. Проходит время, и вечер становится неполным без алкоголя.