Любовь и так далее
Шрифт:
У меня есть подозрение, что представление Оливера о том, как я собираюсь ему помочь, включает в себя много пунктов, которых нет в моем плане.
ЭЛЛИ: Хочу отметить один момент. Насчет того вечера. Оливер в своей обычной манере читал нам пространную лекцию по искусству — между прочим, в присутствии двух дипломированных специалистов, но эту деталь он благополучно упустил из виду, — и вдруг Стюарт, таким смешным голосом, выдал рекламу двойных окон. Судя по всему, уже старую. Это был настоящий сюрреализм. У Оливера было такое лицо… как будто его обидели в лучших чувствах. И я так думаю, Стюарт прекрасно знал, что он делает.
Джилиан держалась натянуто.
ОЛИВЕР:
МАДАМ УАЙЕТТ: Меня кое-что беспокоит по поводу возвращения Стюарта. Что он явно намерен вплотную общаться с Оливером и Джилиан.
Видите ли, в чем дело: Софи и Мари не знают, что их мать была замужем раньше.
Абсурдно, да? В наши-то времена.
Вот как все было. Оливер с Джилиан переехали жить во Францию. Стюарт уехал в изгнание в Америку. Софи подрастала и задавала вопросы, которые задают все дети. Моя дочь, как вы, наверное, уже заметили, человек очень прямой. Так что, о чем бы ни спрашивала Софи, она всегда получает ответ. Откуда берутся дети, куда уходит кошка, когда умирает, и так далее. Но об одном она не спросила, потому что маленькие дети вообще о таком не спрашивают, им даже в голову не приходит об этом спросить: просто ради интереса, маман, а ты была замужем за каким-нибудь другим дядей до того, как вышла замуж за папу? Так что этот вопрос даже не возникал.
Конечно, дело не только в этом. Может быть, они не хотели думать о прошлом. Или не хотели усложнять жизнь своим детям. Всем нам хочется, чтобы наши дети росли в уверенности, что мама с папой — самые-самые лучшие, и если не в мире, то хотя бы у нас в семье все устроено правильно. Зачем без лишней необходимости нагружать малышей заботами взрослых?
А время проходит, и становится все труднее сказать то, чего ты не сказала раньше. А потом родилась Мари. И ты уверена, что никогда не увидишь Стюарта снова. И вдруг он возвращается.
Может быть, в этом нет ничего такого. Может, когда-нибудь они все вместе посмеются над тем, что было. Может быть, все не так, как мне кажется.
ДЖИЛИАН: Слушайте, может быть, больше об этом не будем?
Я сказала Оливеру:
— Ты хоть понимаешь, что предлагает Стюарт? Он предлагает, чтобы мы переехали в дом, где мы с ним жили, когда были женаты.
Оливер сказал:
— Ты имеешь в виду тот дом, где мы влюбились друг в друга? С моей точки зрения, вполне подходящий дом.
— И почему он его не продал — за столько лет? Тебе это не кажется странным?
— Нет, мне это кажется исключительно меркантильным. Наверняка он его сдает и имеет хорошие деньги.
— А что будет с теми людьми, которые там сейчас живут? Он просто вышвырнет их на улицу?
— Насколько я знаю, если фригольдер [81] желает снова вступить во владение своей собственностью с тем, чтобы сделать там свою главную резиденцию, то, с точки зрения закона, он в своем праве.
81
свободный землевладелец. Здесь: просто домовладелец.
— Откуда ты знаешь? Ничего ты не знаешь.
— Я не знаю, а Стюарт знает.
— Но все равно. Тут другой случай. Он не собирается сам въезжать в дом, так что, если он выгонит квартирантов, это будет бесчестный поступок. Что они скажут?
— Наверное, скажут, что он —
— Тебе не кажется, что вся эта затея… она какая-то нездоровая?
— Половина дома раньше была твоей. Он ее выкупил. А теперь ты ее возвращаешь.
— Нет, когда я говорю «нездоровая», я имею в виду, что раньше я жила там со Стюартом, а теперь он предлагает, чтобы я жила там с тобой.
— И с детьми. Как бы там ни было, я надеюсь, что обои там поменяли.
— Тебя только это волнует — обои?!
ОЛИВЕР: Обои, скажу вам, тоже иной раз берут за душу, так что душа морщится и болит. Один из моих героев-художников, пребывая в дородном, но отнюдь не стюартовском среднем возрасте, приезжает в один средиземноморский город, где — целую жизнь назад — случилось одно из первых его знакомств с Венерой. В Марсель, если я правильно помню. Эротическая ностальгия и нездоровое любопытство побуждают его разыскать полузабытый дом, но его предают донкихотство памяти и многолетний план городской реконструкции. Разочарованный и усталый, он проходит мимо парикмахерской и решает оставить бесплотные поиски и зайти побриться. Покрыв его щеки воздушной пеной, цирюльник вдохновенно точит бритву, этакий Паганини от брадобрейства, и вдруг — tout d'un coup [82] и merde alors! [83] — наш герой узнает обои. Они давно выцвели и потускнели, но это были те самые обои — все было здесь, в этой самой комнате, что оно вообще было. Представьте себе момент: пожилой человек отражается в зеркале, его лицо крупным планом, на стене — обои, которые были там и тогда, когда он был молодым, а между зеркалом и обоями — он, такой, каким был тогда, захлестнутый воспоминаниями о прошлом и предчувствием будущего. Может быть, все-таки стоило написать, что он сам напоролся горлом на бритву?
82
внезапно (фр.)
83
вот дерьмо (фр.)
Когда я прочел этот отрывок Джилиан, она спросила, откуда у моего героя такая уверенность, что это — та самая комната, ведь в то время особенного разнообразия в обоях не было. В одном районе могли быть десятки домов с одинаковыми обоями…
Я сказал ей, что истина напрямую происходит из поэзии.
СТЮАРТ: Оливер позвонил и сказал, что единственное, что мешает Джилиан принять положительное решение, это обои. Странные у людей возникают идеи, когда речь заходит о том, где им жить.
Им нужна новая посудомоечная машина. Та, что у них, уже еле дышит.
СОФИ: Папа говорит, что мы переезжаем в другой, новый дом, который красивее и больше. А мама говорит, что нет — никуда мы не переезжаем.
Я спросила: а мы можем это себе позволить? А бни сделали вид, что не слышат.
Тогда я спросила: а если мы переезжаем в другой, большой дом, можно, мы заведем кошку?
Они сказали: посмотрим.
МАРИ: Плуто-кот. Плуто-кот.
ЭЛЛИ: Оливер позвонил и сказал, что я очень понравилась Стюарту, но он такой робкий, так что, может быть, мне придется самой сделать первый шаг. Оливер распинался на эту тему минут, наверное, двадцать. Все сыпал намеками и недомолвками. Я ответила, что Стюарт — очень милый, но меня не особенно привлекают разведенные дядечки средних лет. Чтобы это сказать, мне хватило восьми секунд. И без всяких намеков.