Любовь и ветер
Шрифт:
Джесси вся отдалась скачке, и напряжение, которое, точно сжатая пружина, сидело в ней, вышло. Переведя дух, она спрыгнула с лошади и со смехом повалилась в высокую траву. Блю настиг ее через минуту, желая получить выигранный поцелуй. И никакая другая награда не обрадовала бы его так сильно.
От его поцелуев ее бросает в жар. Его поцелуи бесподобны. Она убедилась в этом еще весной. Ей так понравилось! То был ее первый в жизни поцелуи. Другие мужчины тоже не прочь поцеловаться с ней, и она это знает, но к ней, хозяйской дочке, боялись приставать, к тому же они знали ее, нрав. Так что никто не осмеливался. Но Блю — да. И она ничего не имела против.
Он был очень привлекателен, этот
Ее отец… При мысли о нем свинцовая тяжесть легла на ее душу.
Еще несколько месяцев назад Джесси впадала в уныние от мысли, как она одинока в этом мире. Теперь она одинокой не была, но это ей не нравилось еще больше. И что дернуло отца написать письмо, которое привело их на ранчо. Она видела письмо, узнала почерк отца, но почему он это сделал? Непостижимо! Как Томас Блэр мог попросить помощи у женщины, которую ненавидел всей душой и больше всех на свете! И разве Джесси не знала все последние десять лет, как он ее люто ненавидел? И не научилась ли она у отца собственной ненависти?
Но ее отец все-таки написал это письмо. А потом умер, и письмо отправили адресату, согласно отцовской воле. Тогда появились они и положили конец вновь обретенной свободе Джесси. И она ничего не могла поделать.
Как несправедливо! Джесси не нуждалась в опеке. В конце концов, ее отец сделал все, чтобы она сама могла побеспокоиться о себе, постоять за себя. Она научилась охотиться, ездить верхом, стреляла лучше многих мужчин. Она могла управлять фермой не хуже отца.
Блю сидел поодаль, понимая, что девушке надо подумать. Она вспоминала первые восемь лет своей жизни, перед тем как отец забрал ее из пансиона и привез на ранчо. Он силой заставил ее узнать правду о матери, о том, как он поступил с ней. Но Джесси продолжала любить отца, несмотря ни на что. Казалось, она никогда не переставала его любить, даже ненавидя. Разве не горевала она, не рвала на себе волосы, когда его не стало? Разве не хотелось ей самой убить того, кто всадил в него пулю? Но в то же время она понимала, что его смерть — это свобода от него. Конечно, не такой ценой хотелось ей обрести свободу, но тем не менее у нее возник шанс стать снова самой собой. А не тем существом, которое сделал из нее Томас Блэр. А теперь снова ее лишили свободы Джесси призналась себе, что ей нестерпимо захотелось потрясти их, привести в смятение, показать им, что из нее вылепил Томас. Джесси хотела, чтобы она почувствовала свою вину, чтобы ее замучили угрызения совести и чтобы она поверила, что Джессика — дикая и развратная. Именно с этой целью девушка спрятала все красивые платья, которые недавно купила, всю парфюмерию, ленты, украшения. И она выбрала Блю для того, чтобы он занялся с нею любовью, да так, чтобы она обнаружила, это и была бы в шоке.
Мысль об этом вернула ее к Блю, который подобрался к ней ближе и, когда она повернулась к нему, страстно поцеловал ее. Ее голубая хлопчатобумажная рубашка, казалось, расстегнулась сама собой, когда он сжал ее в объятиях, и девушка почувствовала его руку на своей груди. Должна ли она остановить его?
Она услышала, как кто-то кашлянул, и уже не надо было решать, останавливать ли Блю. Она была в общем-то благодарна всаднику, подъехавшему к ним, и в то же время представляла себе, как она выглядит со стороны. Она молилась про себя, чтобы это был Джеб, который бы все понял.
Осторожно Джесси выглянула из-за плеча Блю, и кровь прилила к ее лицу. Это был не Джеб, а незнакомец на красивой лошади рыжего цвета. Мужчина смотрел
Он был молод и, черт возьми, красив! Джесси никогда не видела мужчину такой красоты, и непонятно почему она вдруг почувствовала себя оскорбленной. Почему это он так на нее пялится?
Блю попытался встать, смутившись, но Джесси схватила его за рубашку, кинув злобный взгляд, и он чуть не распахнул ее грудь перед незнакомцем. Блю покраснел еще сильнее и глупо ухмыльнулся. А Джесси продолжала в упор смотреть на него, застегивая свою рубашку. Закончив, она толкнула его, и оба поднялись.
— Сожалею, что помешал, — произнес незнакомец низким голосом, который свидетельствовал об обратном — он ничуть не сожалеет. Наоборот, развлекается. — Мне нужна помощь, и только поэтому я остановился…
— Какая еще помощь? — спросил Блю.
— Я ищу Роки Вэлли и миссис Юинг. В Шайенне мне сказали, что надо ехать на север целый день и я попаду на ранчо. Но мне не повезло ни вчера, ни сегодня. Не подскажете, куда же мне ехать?
— Вы…
— Проехали мимо, — перебила Блю Джесси, незаметно толкнув его в бок. Она вышла из-за его спины, смущения как не бывало — его место занял гнев. — И вы сейчас очень далеко от Роки Вэлли.
Чейз Саммерз, так звали незнакомца, смотрел на девушку, стоявшую перед ним в воинственной позе. Ее внезапная враждебность смутила его. После той сцены, которую он застал, Чейз никак не ожидал, что она столь юна. На вид он дал бы ей лет четырнадцать-пятнадцать, совсем ребенок. Девушка постарше не напялила бы на себя такие поношенные брюки. А парню, похоже, лет двадцать, он достаточно взрослый, чтобы понимать, что развлекается с ребенком.
Впрочем, это не его дело. Выражение лица Чейза не переменилось, даже когда зелено-голубые глаза стали метать в него молнии. Но черт возьми, она была прелестна! И эти необычные глаза околдовывали.
— Но… — начал было Блю, но девушка снова толкнула его в бок.
— Я не знал, что я проехал мимо, — сказал Чейз. — Вы покажете, куда мне ехать?
— Езжайте дальше на север, мистер, — ответила Джесси и грубо предупредила:
— И на обратном пути не ездите этой дорогой. Мы не любим, когда чужаки топчут нашу землю.
— Я запомню это, — ответил Чейз, кивнул и тронулся в путь.
Джесси уставилась ему в спину, прежде чем почувствовала, что Блю так же уставился на нее. Выражение его лица являло смесь злости и недоумения. Она отвернулась, потянулась за своим ремнем от револьвера, застегнула его, не поднимая глаз на Блю.
— Постой-ка! — Блю поймал ее за руку, когда она поднимала с земли шляпу и хотела уже направиться к лошади. — Какого черта ты наврала?
Она попыталась увернуться.
— Я ненавижу чужаков.
— А при чем тут вранье?
Джесси вырвала свою руку, повернулась к нему лицом, глаза выражали всю ярость, кипевшую внутри. Блю чуть не забыл, из-за чего сам рассердился, увидев ее глаза в голубовато-зеленом пламени. Ее грудь вздымалась, длинные волосы разметались по плечам. Ее правая рука лежала на револьвере, и хотя он сомневался, что Джесси может выстрелить в него, угроза в этом жесте таилась. И он больше не пытался снова схватить ее за руку.
— Джесси, я не понимаю! Может, ты объяснишь, из-за чего ты впала в такую ярость?
— Из-за чего? — выкрикнула она. — И из-за тебя, и из-за него!
— Я знаю, что я.., но…
— И чтобы ты никогда больше не смел прикасаться ко мне, Блю Паркер! Он нахмурился.
— Хорошо, а он-то что такого сделал? Почему ты ему наврала?
— Ты же слышал, кого он ищет!
— Ну и что?
— Ты думаешь, я не могу догадаться, зачем он ее ищет?