Любовь и ветер
Шрифт:
— Джессика — ты просто неотразима!
Как давно он здесь? И как давно она сидит здесь, подумала она.
— Что?..
— Ты слышала? — произнес Чейз, подходя к ней. — Ты проявила тепло к мальчику, хотя и не веришь, что он твой брат. Но к своей матери, к своей собственной матери…
— Она меня не интересует.
— Врешь!
Джессика вскочила со стула, он схватил ее за руку и притянул к себе:
— Ты просто не можешь смириться с тем, что была не права все эти годы.
— Ты ничего не знаешь.
— Ничего не знаю? А ты знаешь, что Кейт сбежала?
— Сбежала? — переспросила Джесси.
— Кейт, видимо, слышала, что ты кричала своей матери прошлой ночью.
— Ну и что, если слышала? Это еще не значит, что Кейт в чем-то виновата. Она где-то поблизости.
Чейз сдерживался, чтобы не закричать на нее. Он подтащил ее к дивану и толкнул.
— Сиди! — резко скомандовал он. — Я хочу кое-что тебе показать.
Он положил перед ней тетрадь.
— Читай, — сказал Чейз. — Я вынул это из сундука твоей матери и забыл вернуть. Может, это чепуха, а может, и нет. Посмотри, что может писать такая женщина, как Рэчел.
Чейз вышел из комнаты и оставил ее одну. Она взяла тетрадку и сразу же отложила ее в сторону. Это ее не интересует! Здесь ничего, кроме вранья, нет. Но, с другой стороны, не будет же Рэчел врать в дневнике? Ведь она писала дневник только для себя. Джесси снова взяла тетрадку и начала читать.
"Декабрь, 12, 1863. Я и не мечтала, что пальцы так хорошо срастутся. Когда доктор Харрисон предложил мне для тренировки писать, я рассмеялась. А кому писать? Впрочем, не это главное — оказывается, я еще могу смеяться. Челюсть больше не болит. И доктор Харрисон уверяет, что, поскольку я беременна всего два месяца, ребенок не пострадал”.
"Декабрь, 13, 1863. Я все еще не в силах изложить на бумаге то, что случилось в Роки Вэлли. И не думаю, что когда-нибудь смогу. Доктор Харрисон сказал, что дневник — прекрасная идея, и он считает, что я должна описать в нем все, что со мной случилось. Мне сразу же станет легче. Но я пока не могу”.
"Декабрь, 23. Я уже забыла, что значит поесть досыта. Доктор Харрисон заботится обо мне и даже дал немного денег. Бог благословит его за то, что он поверил, что я когда-нибудь рассчитаюсь с ним. Но я никак не могу найти работу. Я еще недостаточно окрепла, чтобы работать”.
"Декабрь, 27. Наконец я нашла работу. Живу в маленьком городке, о котором раньше и не слышали. Но только до него я смогла добраться на деньги доктора Харрисона. Прислуживать за столом не так уж и трудно. Только вот рабочий день очень длинный. Даже если я буду экономить каждый цент, мне понадобится еще три недели, чтобы я могла поехать и забрать Джессику”.
«Декабрь. 30. Как я могу писать об этом? Но почему нет? Что такое изнасилование пьяным стариком по сравнению с тем, что тебя до полусмерти избивает человек, которого ты любишь? Это был один из клиентов, по крайней мере я так думаю. Он ждал меня у ресторана. Слава Богу, это быстро кончилось — или я стала безразличной к боли?»
"Декабрь, 18, 1864. Оказалось, мне понадобилось больше времени, чтобы уехать отсюда, чем я предполагала. Когда ребенок зашевелился во мне, я от неожиданности уронила поднос с тарелками. Теперь я должна за них заплатить. Но ребенок шевелится, значит, он жив. Слава Богу, Томас не убил своего сына”.
«Январь, 26. Боже, прости меня, но я начинаю ненавидеть Томаса. Ему показалось мало избить меня и выгнать в чем была на улицу, не заботясь, выживу я или нет. Но теперь он отнял у меня Джессику. Единственное, что ожидало меня в ее школе, это письмо от Томаса, в котором он объявил о разводе со мной и о том, что убьет меня, если я попытаюсь увидеться с Джесси. Он забрал ее из школы три с лишним месяца назад. Должно быть, Джеб сообщил ему, что я выживу, иначе он оставил бы ее там. Что мне теперь делать?»
«Февраль, 8. Я думаю, Джонатан Кинг спас мне жизнь. Никогда не встречала такого доброго человека. Без работы и в моем положении я была обречена просить подаяние. Томас позаботился о том, чтобы несколько друзей, которые у меня были, ничем не захотели мне помочь. Что случилось с человеком, которого я так любила? Пойму ли я когда-нибудь, почему Томас вдруг так настроился против меня? Сошел с ума?»
Джесси выбежала из комнаты, прижимая к груди дневник матери.
Глава 39
Вещи были погружены. Начиналась посадка на поезд. Рэчел ждала, когда Билли попрощается с Джебом. Она старалась больше не думать о ранчо, о Роки Вэлли.
— Мама!..
Рэчел застыла. Это был не голос Билли. Она узнала сперва коня, стоявшего в конце платформы, а потом — Наездницу. Это была Джесси. Она соскочила с Блэк Стара. Она ничего не видела вокруг — только Рэчел и бежала к ней.
Рэчел задержала дыхание. В глазах дочери она прочла боль, отчаяние — те чувства, которых, казалось, не существовало в душе дочери. Она увидела тетрадку в руках, и краска стыда залила ее лицо. Так вот в чем дело! Этот дурацкий дневник сделал то, чего не могли сделать никакие слова.
— Джессика! — Рэчел протянула руку, но девушка бросилась в ее объятия.
— Мама! Мама! Прости меня! Мне так стыдно! Я была так жестока с тобой! — рыдала Джесси. — Но я не могла позволить себе, чтобы ты видела, как я люблю тебя и как я всегда любила тебя.
— Знаю, моя дорогая. Сейчас это не имеет значения. — Рэчел, потрясенная, едва могла говорить. — О Джессика, не плачь!
— Как только подумаю, что тебе пришлось пережить из-за меня, что сделал с тобой Томас… О, мама, как тебе было плохо!