Любовь и волки

Иванова Ольга Дмитриевна

— А со скольких лет можно принимать участие в конкурсе? — спросила я для поддержания разговора.

— Как раз с пятнадцати, — отозвалась Кира с затаенной гордостью. — А крайний возраст двадцать пять.

Я усмехнулась про себя: как раз могу заскочить в последний вагон. Мысль мелькнула — и ушла, а мы между тем уже подходили к главной площади, где в этот час стало еще больше людей. Я пробежалась глазами по толпе в поисках знакомых лиц, но, к счастью, никого не заметила. Ни Серовых, ни Игната, ни Глеба... Но в самую гущу мы не пошли: Кира повела меня в сторону боковой

улочки, в начале которой за небольшим круглым столиком сидела дородная женщина в розовом платье и соломенной шляпе. Около нее стояла очередь из нескольких девушек. Кира примостилась в конце, я рядом с ней.

— Печать не проявилась, попытайте удачу в следующий раз, — гулко произнесла дама в шляпе. Девушка, к которой она обращалась, сразу сникла, точно ей вынесли приговор.

— Следующая, — объявила женщина, и ею уже как-то незаметно оказалась Кира.

— Руку, — потребовали у нее. Девушка вытянула ее вперед, а дама прижала к ее ладони самую настоящую печать, старинную, громоздкую.

— Получилось! — радостно взвизгнула Кира, разглядывая на ладошке синеватый оттиск.

Я не успела полюбопытствовать у нее, в чем причина этого веселья и, вообще, что здесь происходит, как меня негодующе дернули за руку и со словами:

— Не зеваем и не задерживаем очередь, милочка! — тоже шлепнули печать на ладонь.

— И у тебя проявилась! — Кира расплылась в широкой улыбке.

— Ну да, — я с непонимающей усмешкой уставилась на чернильный ободок с бабочкой в центре. — И что это значит? Чему радоваться-то?

Кира взглянула на меня с изумлением:

— Ты что, совсем не понимаешь? Ты теперь тоже участвуешь в конкурсе!

— Да что за ерунда? — я недоверчиво усмехнулась, затем потерла метку, желая ее стереть. — Я не хочу участвовать ни в каком конкурсе! Даже и в мыслях этого не было!

— А теперь придется! — Кира продолжала улыбаться. — Ты даже не представляешь, что тебе повезло! Печать Лунного мотылька выбирает далеко не у всех. Знаешь, у скольких желающих она не проявляется? Особенно чем девушка старше, тем у нее меньше шансов...

А вот за такое на этого Лунного мотылька можно и обидится! Помоложе выбирает, да?

— Кто вообще этот мотылек? — я принялась с еще большим усилием стирать метку.

— Олицетворение женского начала, разве ты не знаешь? — удивилась Кира. — А Солнечный скарабей — мужского...

— Первый раз слышу, — проворчала я и повернулась к даме в шляпе. — Как мне убрать эту печать?

— Никак, — та взглянула на меня как на сумасшедшую. — Она сама исчезнет после того, как закончится ваше участие в соревнованиях, милочка.

— А если я не хочу в этом участвовать? — я стала заводиться. Господи, у меня сейчас точно крыша поедет!

— Как так? — сморгнула женщина.

— А вот так!

— Тогда зачем пришли сюда за печатью? — теперь уже возмутилась дама.

— Да никуда я не приходила! Вы сами влепили мне эту печать, не спрашивая! — я повысила голос. — Поэтому снимите мне ее, будьте добры!

— Я же сказала, что не могу! — женщина стала грузно подниматься из-за своего стола. — Никто

не может снять печать, если она проявилась!

— А если я не буду участвовать в соревнованиях? Просто проигнорирую?

— Понятие не имею, что будет, милочка! Не знаю ни одну девицу, которая бы так сделала!

— Нет, ну вот же бессовестная какая! — вставила темноволосая узколицая девушка, которая только что подошла. — Другие годами не могут заполучить право на участие, а она носом крутит! Ни с-с-стыда, ни с-с-совес-с-сти, — да, мне не почудилось, она действительно начала шипеть, сузив глаза.

— Идем отсюда, — Кира дернула меня за руку, а в ее голосе послышался страх.

— Вот именно, идите уже, милочка, — дама-заправительница воинственно поправила шляпу, — не нервируйте своим поведением других!

А Кира уже тянула меня прочь, остановилась лишь, когда мы скрылись за углом какого-то здания.

— Ты что? Это ведь Зарина! — Кира все еще была взволнована. — Лучше не переходить ей дорогу.

— Кто она такая? И почему ее нужно опасаться? — спросила я озадаченно. — Она тоже оборотень?

Кира кивнула, а меня озарило:

— Она змея, что ли?

Кира снова кивнула:

— Гадюка.

— Оно и видно, — вздохнула я. — Хочешь сказать, она опасней Серовых?

— В чем-то да. Нагадить может только так.

— Ладно, бог с ней, с этой Зариной. Лучше скажи, что делать мне вот с этим? — я потрясла раскрытой ладонью с печатью.

— Не знаю, — Кира пожала плечами. А потом вдруг стала грустной: — Ладно, пошли домой. Может, мама что придумает.

— А ты чего насупилась? — я попыталась заглянуть девочке в глаза, но она их постоянно прятала. — Что случилось, Кира?

— Да ничего, все в порядке, — та совсем по-детски шмыгнула носом и пошла вперед.

— Ты из-за меня? — я догнала ее. — Я сказала что-то не то? Обидела тебя?

— Да нет же! — она передернула плечами. — Ты тут ни при чем.

— Кира, что случилось? — я силой остановила ее. — Пока не расскажешь, не пойдем домой.

Ее глаза налились слезами:

— Я так хотела увидеть его. А теперь не увижу.

— Кого? — осторожно уточнила я, хотя сама уже догадывалась: мальчик, Ваня, кажется. Но признаваться в том, что я в курсе, нельзя. — Это связано с каким-то парнем?

Кира нехотя кивнула. Та-а-ак, кажется, Мила была права. Все-таки любовь.

— И где ты хотела с ним увидеться? — деликатно продолжала я.

— На площади. Он должен был прийти туда с друзьями.

— Так давай вернемся туда! — мне было так ее жаль, что я решила немного нарушить обещание, данное Миле. В конце концов, мы просто посмотрим на этого Ваньку Русого. Вдруг он не так уж плох, как кажется Миле?

— А ты не боишься Зарину? — с сомнением спросила Кира.

— С чего мне ее бояться? — хмыкнула я. — Гадюка не самая опасная змея, а ее укус вызывает летальный исход лишь в двух процентах случаев, и то если не оказать вовремя медпомощь. Вот если бы она была Королевской коброй, тогда еще можно было бы обеспокоиться, а так... — я насмешливо фыркнула, и Кира наконец улыбнулась.