Любовь и золото
Шрифт:
Задув лучину, Никита еще долго ворочался, вспоминая сегодняшнюю встречу. Уснул только под утро, прижимая к груди маленький томик с вложенным в середину белоснежным платочком…
Глава 13. Вкус земли
Целую неделю Вадик упрашивал брата, чтобы тот взял его на встречу со своими дружками. Поначалу Витя категорически отказывался, но в конце концов уступил, взяв с брата клятвенное обещание молчать о местонахождении «сходки».
— Жри землю, — сказал он, не удовлетворившись
— Зачем? — удивился Вадик.
— Жри, — повторил Витя.
— Но она же грязная… — Вадик поднес ко рту пригоршню чернозема и выжидательно посмотрел на брата. — Это обязательно?
— Давай-давай, — подбадривал его Витя. — Попробуй сразу заглотнуть. Я, знаешь, сколько уже этой земли нахавался? Целый килограмм! Зато много секретов знаю.
Вадик положил на язык коричневый комочек. Оказалось, что земля довольно-таки съедобна, только на зубах хрустит.
— Ну вот, а ты боялся! — Витя хлопнул брата по плечу. — Теперь только протрепись. Почикаю!
Конечно же, Витя шутил, но Вадику стало как-то не по себе, и он уже начинал жалеть о том, что в его голову пришла дурацкая мысль пообщаться с компанией дворовых мальчишек.
Они спустились к речке Савранке и долго шли по извилистой, тянувшейся вдоль берега тропинке. Вечерело, и оранжевый шар закатного солнца уже почти увяз в кронах столетних деревьев.
— Долго еще? — тихо спросил Вадик.
Его бил озноб, не то от внутреннего напряжения, не то от начинавшейся очередной простуды.
Но в следующую минуту он услышал гитарное треньканье и подростковые голоса. Приглушенная смесь отборного матерка и фальшивых аккордов неслась из старой проржавевшей барки, что в незапамятные времена была поставлена на вечный прикол в тихой, отгороженной от внешнего мира зарослями камыша, заводи.
Несколько темных силуэтов полукругом сгрудились на палубе вокруг костерка, источавшего аромат сгоревшего картона. Языки пламени отбрасывали на лица парней желто-красные блики.
— Ты поменьше трепись, — наказал Витя. — Сиди себе в сторонке, помалкивай. Хорошо?
— Угу… — только и мог выдавить из себя Вадик. Он отчаянно боролся с желанием поскорей унести ноги.
— Граждане, предъявите документы! — изменив голос, гаркнул Витя.
Сидевшие у костра вздрогнули, но, признав кореша, дружно заулыбались, оценивая шутку.
— Напугал, б… — сказал один из них. — Прям обосрались все.
— Вот, зараза, — хохотнул другой. — Не может без своих шуточек. Вали сюда, мудозвон!
Братья взошли на барку по деревянной доске, перекинутой с палубы на илистый берег. Носком сандалии Витя подгреб к костру ящик из-под бутылок усадил на него трясущегося от страха Вадика и сам пристроился рядышком.
— Это мой брат, — выбирая из углей горячую картофелину, не то горделиво, не то оправдываясь, произнес он.
Вадик, опустив глаза, едва заметно кивнул, после чего вжал голову в плечи.
— Да
Вадик опять кивнул.
— А чего скромный такой? — хохотнул здоровяк и перебрал татуированными пальцами гитарные струны. — Сразу понятно — маменькин сынок… Витек, и зачем же ты его привел?
— А что тут такого? — Витя протянул брату уже очищенную картофелину. — Родная кровь…
— А проболтается?
— Не проболтается. Он землю жрал.
Только сейчас Вадик различил в лице главаря знакомые черты. Это же Рома Наливайко, гроза Спасска, хулиган из хулиганов… Сколько раз он участвовал в жестоких драках, сколько раз его задерживала милиция, но он всегда умудрялся выкрутиться. Говорят, что Рома даже изнасиловал какую-то девчонку и целый месяц сидел в тюрьме, но его вину так и не смогли доказать.
А ведь он уже далеко не мальчишка, давно вернулся из армии, сейчас вроде бы работает где-то. Рома рано остался без родителей, его все жалели. И он пользовался этой жалостью, позволяя себе делать то, что не позволено другим. Ему все сходило с рук.
Странно, но дворовая малышня тянулась к Роме, она видела в нем взрослого дядьку, который прожил долгую жизнь и знает в ней толк. Ребята уважали Наливайко, боялись его, преклонялись перед ним. Он же повелевал, оставаясь для каждого из своих «подопечных» другом и защитником, эдаким Робин Гудом спасского масштаба. Ему было приятно общаться с малолетками. Среди них он был вожаком.
И Вадику стало по-настоящему жутко. Он механически положил в рот картофельную мякоть, хотел, не жуя, проглотить, но она попала не в то горло. Витя сильно стукнул кулаком по его спине, однако кашель не затихал.
— Запей, дурачина. — Наливайко протянул Вадику майонезную баночку. — Сразу полегчает!
Вадик дрожащими руками схватил баночку, отхлебнул из нее и… скорчившись, тут же выплюнул странную, омерзительную на вкус жидкость.
Ребята, в том числе и Витя, заржали. Вадик шмыгнул носом, на глаза непроизвольно навернулись слезы.
— Что это?
— А ты как думаешь?
— Не знаю… Гадость какая-то…
— Он что у тебя, никогда водяры не пил? — Роман на полном серьезе спросил у Вити. — Э-э, брат! Давно пора начинать. Пей до дна! До дна, я сказал!
— Спасибо, но что-то не хочется… — Вадик вытер губы рукавом рубахи.
— Есть такое слово — надо! — с пафосом произнес Наливайко. — Что ты хнычешь, как девчонка? Ты же мужик!
— Мне не хочется… — упрямо повторил Вадик.
— А мне, думаешь, хочется? Думаешь, мне приятно это говно хлестать? — Роман еще плеснул в баночку из бутылки. — Давай-давай, по-быстрому. Так сказать, примешь боевое крещение.