Любовь из капель дождя

Бет Мишель

— Да, если она проснется.

* * *

Наступает ночь, и наконец-то мы с Эви остаемся одни. Сегодня у нее было много посетителей. Приходили друзья из салона, и теперь ее палату наполняет аромат цветов. Принесенная мной сирень стоит рядом с ее кроватью. Хочу, чтобы она увидела букет сразу, как только откроет глаза.

Открой глаза, Эви.

Я прижимаюсь к ней, слегка опираясь головой на ее плечо, и обнимаю за талию. Недавно я получил нагоняй от одной из медсестер

за то, что так прижимаюсь к ней, но, похоже, мне удалось заставить ее пойти мне навстречу. В любом случае им бы пришлось с пинками и криками оттаскивать меня от нее, потому что я был совершенно неподвижен.

— Я никогда не забуду первый раз, когда увидел тебя, Эви, — шепчу я, касаясь своим дыханием впадинки на ее шее. — Ты смотрела в небо. Твои хвостики развевались на ветру, пока ты кружилась. Кажется, я даже слышал через улицу, как ты хихикаешь, — улыбаюсь я. — Уже тогда я понял, что ты особенная. — Моргаю, избавляясь от навернувшихся на глаза слез. — Не думаю, что прожил бы хоть одни сутки, не видя твоей улыбки, не слыша твоего голоса, твоего смеха. — Это те самые звуки, которые сейчас я жажду услышать больше, чем хочу сделать свой следующий вдох. Потому что я бы с удовольствием перестал дышать, если бы она открыла глаза. — Ты нужна мне, Эви. Пожалуйста, вернись ко мне, — умоляю я, и мои слезы стекают на ее подбородок. — Я не хочу делать это без тебя. Разве ты не видишь? Всегда была только ты. Ни о каком другом выборе и речи быть не могло.

Возможно, потому что я любил ее всю свою жизнь... А может, даже дольше.

Глава 32

Дилан

Он признался, находясь в неведении

Время бежит неумолимо быстро, хотя теперь единственное мое желание — замедлить его. Прошло еще два дня, а изменений по-прежнему нет. Я изо всех сил стараюсь держать себя в руках, но внутри разваливаюсь на части. Разрушение уже пустило корни в моей душе и затмевает ту надежду, которую я пытался не терять.

Врачи не говорят ничего нового. Я устаю слушать их дерьмовые речи в духе: «Чем дольше это продолжается...». Если у вас нет для меня хороших новостей, то закройте свои гребаные рты.

— Привет. — Джордан заходит в палату в самый разгар моего заговора против врачей. — Как дела?

— А ты как думаешь? — нападаю я в ответ, охваченный цепкими лапами не желающих отступать гнева и разочарования.

Брат подходит ко мне, но предпочитает оставаться на безопасном расстоянии, чтобы предотвратить мою потенциальную атаку.

— Я подумал, что могу посидеть с Эви какое-то время, а ты мог бы пойти домой, принять душ и что-нибудь поесть. Бабушка готовит лазанью.

— Нет.

— Дилан, ты несколько дней не принимал душ. Нужно заботиться о себе. Мы все очень за тебя переживаем. — Он наклоняет голову, кивая в сторону двери. — Иди.

— Я не оставлю ее. Не могу. — Я смотрю на лицо Эви. Оно такое спокойное. — Что, если она проснется в мое отсутствие? Я должен быть здесь.

Джорди

поднимает ладони вверх, сдаваясь. Он прекрасно знает, что спорить со мной сейчас бесполезно.

— Хорошо-хорошо. — Он отводит от меня взгляд, оглядывая комнату. — Где Зои?

— У нее сильно разболелась голова, и я отправил ее домой. Она знает, что я позвоню, если будут какие-то изменения. Ты мог бы пригласить ее на ужин. Думаю, ей это поможет.

— Да, конечно. О, — брат указывает пальцем на стул, — я принес тебе чистую одежду на случай, если ты будешь сопротивляться. Естественно, так и вышло. — Джорди опускает голову, прижимая подбородок к груди, и смотрит в пол. — Что ж, позже свяжемся.

Не говоря больше ни слова, он идет к двери.

Я знаю, что ему сейчас трудно. Он всегда был тем, кто решал мои проблемы, а теперь... Ну, он ничего не может сделать. Я бы хотел, чтобы было иначе.

— Эй, Джорди, — кричу я.

Он останавливается и смотрит на меня:

— Да?

— Спасибо, бро, — тихо говорю я, и он слабо улыбается, а затем покидает палату. — Снова остались только ты и я, Эви, — шепчу я, проводя пальцами по ее щеке и пристраиваясь рядом.

Я почесываю подбородок, отчего кожа под недельной щетиной начинает зудеть. Взяв Эви за руку, прижимаю ее к своей груди и смотрю в потолок.

— Хочу еще кое в чем признаться, — произношу я с ностальгической улыбкой. — Помнишь, как Кирстен Гребер издевалась над тобой в школе и грозилась побить тебя, когда ты шла по дороге между нашими домами? Ты сказала мне, что хочешь быть смелой и что собираешься постоять за себя. Даже на пару недель запретила мне гулять с тобой. Так вот, — усмехаюсь своим воспоминаниям, — каждый день я издали следил за тобой, прячась за кустами, словно шпион. Я знал, ты разозлишься, но хотел убедиться, что ты в безопасности.

Я широко зеваю. Сейчас только пять тридцать, но ощущение, будто уже полночь. Я больше не в состоянии держать глаза открытыми и понимаю, что закрываю их, находясь на грани сна.

Когда открываю глаза, то вижу, как Кэрол, единственная из медсестер, с которой я общаюсь на «ты», находится в комнате, проверяя жизненные показатели Эви, и меняет ей капельницу.

— Мистер Рид, — тихо говорит она, — почему вы не отдыхаете в раскладном кресле? Вы себя в могилу сведете.

— Ты что, разговаривала с моим братом? — подтруниваю я, и Кэрол прищуривается.

— Что?

— Не бери в голову. Спасибо, мне и здесь неплохо.

— Ладно, — соглашается она, пересекая комнату, и пишет что-то в медицинской карте Эви.

Я проверяю свой телефон, прокручивая множество пропущенных смс от Брейдена и Норы, а также несколько голосовых сообщений. Проигнорировав автоответчик, отправляю в ответ смс, в которых сообщаю, что со мной все в порядке. Разумеется, это вранье. Они были здесь сегодня утром, и с тех пор мало что изменилось.

Мое внимание привлекает легкое постукивание по окну, и я инстинктивно поворачиваю голову, наблюдая за тем, как с неба падает легкая изморось. Как загипнотизированный смотрю на дождь, крепко держась за Эви. Теснее прижимаюсь к ней, боясь потерять ее.