Любовь к далекой: поэзия, проза, письма, воспоминания

Гофман Виктор Викторович

В ТРАВЕ

В этой мягкой, душистой траве Мне привольно, отрадно, тепло… Тонут взоры мои в синеве. Все вокруг так лазурно, светло. Я смотрю, как деревья сплелись Надо мною в узорный навес, Я ловлю уходящую высь Безмятежно-спокойных небес… Там вверху, высоко, высоко Солнце ярко горит в синеве… Мне привольно, отрадно, легко В этой мягкой, душистой траве… (Август 1902)

СУМЕРКИ

Вечереет. Прохлада Охватила

леса… За оградою сада Задымилась роса. На проезжей дороге Шумный гул уж уснул… Видишь, месяц двурогий Меж деревьев блеснул. Он горит, он сверкает Точно острая сталь… Посмотри, потухает Розоватая даль. Все сильнее дымится Изумрудный ковер… Скоро звезд загорится Лучезарный узор. В чутком сумраке ночи, В полумгле, в тишине, Их пытливые очи В душу просятся мне… (Октябрь 1902)

ВЕСЕННЯЯ МЕЛОДИЯ

Солнце смеется, приветно лучами играя, Ты улыбнулася, нежно головку склоня… И расцветает душа и дрожит, замирая, В нежащей ласке любви и весеннего дня. Слышишь ли птичек ласкательно-звонкие трели? Ах, как томит этот дивный весны аромат! Как на лице твоем солнца лучи заблестели! Как твои темные, страстные очи горят? Сладостно ноет от счастья душа, замирая… Жизнь опьяняет, надеждами пышно маня… Солнце так чудно смеется, лучами играя, Ты улыбнулася, нежно головку склоня. 1902

АККОРДЫ

Вы поймете ль весь вихрь упоений моих, Эту бурю страстей молодых? Да и может ли людям поведать о них Сладкогласно-рокочущий стих? Я хотел бы увидеть под склонами гор Властных демонов огненный спор, Победителей мощно-звенящий задор, Побежденных бессильный позор. Я хотел бы пылать, упиваясь, в огне, В безпредельно-немой тишине. И чтоб в сладком, томительно-нежащем сне Звуки крепко ласкались ко мне. Я хотел бы атласно-дрожащих плечей, Звезд, горящих во мраке очей, И чуть слышных, потушенных, странных речей, И рыданий безумных ночей! (1902)

FANTAISIE

Звуки несутся… звуки летят, Звуки о счастье любви говорят… Стройных видений пленительный рой Тихо встает предо мной. Вижу задумчиво-дремлющий сад, Ночи впиваю томительный яд, Слышу далекое пение струй… Чу, прозвенел поцелуй. Лунная ночь безмятежно-чиста… Чьи-то слилися, сомкнулись уста. Чьи-то горячие речи звучат… Звезды призывно горят. Страстные речи слышней и слышней, Искристо вспыхнули звезды очей… Звуки несутся… звуки летят, Звуки мне сердце томят. (1902)

ИЗ ЖИТЕЙСКИХ МОТИВОВ

Осенняя песня

Говоришь ты, что сердце тоскою сжимается, Когда вспомнишь, что лета пора пронеслась, Когда видишь, как желтые листья срываются И беспомощно бьются, дрожа и кружась. Когда с завистью смотришь, как птицы свободные Направляются

за море, в синюю даль, Когда бродишь осеннею ночью холодною И весенних ночей так мучительно жаль. Грустно, больно и мне вспоминать пережитое. Где ж она, наша юность, мечтами обвитая? Где же страсти могучей роскошный размах? Вспомни, как в нас когда-то кипели желания, Как мы бодро смотрели в житейскую даль, Вспомни наши порывы, мечты, упования… Их мне тоже мучительно жаль! (1902)

К. БАЛЬМОНТУ

Блеснувши сказочным убором Своих пленительных стихов, Летишь ты вольным метеором В мир несменяющихся снов. Красой неведомой и жгучей Ты оковал наш робкий взгляд — И миру дал своих созвучий Всеувлекающий каскад. Они как бред полночный странны, Они красивы и нежны, Как поцелуи польской панны, Как ропот ласковой волны… И будят в сердце страсть и муки Мглу ощущений, неги дрожь Их зачарованные звуки, Их завлекающая ложь… Певучей лаской их лелеем, Я в чутком сердце их таю — И перед вольным чародеем Склоняю голову свою! (1902)

ВАЛЕРИЮ БРЮСОВУ

Могучий, властный, величавый, Еще не понятый мудрец, Тебе в веках нетленной славы Готов сверкающий венец! В тебе не видит властелина Взор легкомысленной толпы: Что им бездонных дум пучина, Мечты победные тропы? Пусть будет так, пускай доныне Твой вдохновляющий призыв Глас вопиющего в пустыне — О, верь! О, верь! Ты будешь жив! Напевных слов твоих могучесть Прожжет упорные сердца… О, обольстительная участь! О, блеск, о, слава без конца! Твои предчувствия и думы Постигнув, в сердце я таю, И пред тобой, мудрец угрюмый, Склоняю голову свою! (1902)

ПОСЛЕ ДОЖДЯ

Смотри, как хорошо! Умчалась буря – И снова даль небес роскошно-высока… Лишь кое-где в сияющей лазури Еще последние клубятся облака… Как прихотливо-ярко освещенье! Вот длинный ряд заплаканных берез Блестит, горит, при каждом дуновеньи Роняя бриллианты светлых слез… Цветы, оправившись, как будто живы Играют радугой в забрызганной траве… Как хорошо, как чудно, как красиво И здесь, внизу, и там, в широкой синеве! (Август 1903)

«Ах, я в любви своей не волен…»

Ах, я в любви своей не волен, Меж нами ласковый союз, — Но ты не знаешь, что я болен! Позорно болен и таюсь. А я тревожен, я бессилен, Во мне и стук, и свист, и звон, Ты знаешь город – он так пылен, Я им навек порабощен. (1903)

«Был ли день или ночь иль неверный рассвет?..»

Был ли день или ночь иль неверный рассвет? Нестерпимо тешила мечта. Скажи: это было иль нет? Это бред? В уста не впивались уста? Там поддались мы, и ты и я, Наветам шепчущей тьмы? Бедная девочка, радость моя, Знаешь, что сделали мы? (1903)