Любовь к трем ананасам
Шрифт:
Степаныч снова дернул ленту.
– Я не знаю, о чем вы говорите! – выпалил Валентин Петрович. – Я же говорю вам, что вы ошиблись! Я не тот, кто вам нужен!
«Дворецкий», повинуясь безмолвному приказу хозяина, снова заклеил профессору рот.
– Нет, Слон, ты определенно меня не понимаешь! – раздраженно проскрипел старик. – Я тебе дам еще одну попытку, но уж ты, будь любезен, используй ее правильно! Мне с тобой играть некогда! У меня сегодня еще много других дел!
– Холодильник, – подала голос блондинка-«медсестра», до того молча стоявшая поодаль, – отдай мне его на полчасика, он все выложит как миленький! – Ее голубые глаза загорелись, пухлые губки сложились в плотоядную улыбку.
– Подожди, Ангелина. – Старик отмахнулся от блондинки и снова повернулся к профессору: – Видишь, девушка волнуется… а она у нас такая – попадешь к ней в ручки, все на свете забудешь… и захочешь умереть, да не получится… она ведь у нас профессионал, с медицинским образованием. Одна беда – после нее ты уже ни на что не будешь годен, мозги будут как у кабачка или патиссона, а ты мне еще пригодишься. Так что я тебе очень советую все мне выложить, а то и правда отдам тебя Ангелине!
Степаныч снова дернул ленту.
– Уважаемый Холодильник! – как мог убедительно заговорил Валентин Петрович, в ужасе косясь на «медсестру». – Честное слово, я не знаю, о чем вы говорите! Если бы я только знал – поверьте, я не стал бы молчать! Но я действительно не тот…
«Дворецкий» тяжело вздохнул и снова заклеил профессору рот.
– Эх, Слон! – печально проскрипел старик. – Не хочешь ты по-хорошему! Ведь ясно тебе сказали: все равно никуда не денешься, выложишь все как миленький! Раньше или позже, но все равно выложишь! Только усугубишь свое положение! Ведь отдам тебя Ангелине, если будешь очень упираться!
– Отдай мне его, Холодильник! – заныла «медсестра», сделав маленький шажок вперед.
– Уймись, Ангелина! – прикрикнул на нее старик. – У тебя вечно на уме одни удовольствия, а нам в первую очередь дело сделать нужно! – Он вздохнул и снова повернулся к Кряквину: – Для начала придется тебе познакомиться с Василием. Он хоть и не такой крутой, как Ангелина, но тоже серьезный… пообщайся с ним, может, малость поумнеешь!
Степаныч подошел к профессору, накинул ему на плечи петлю из толстого троса и окончательно отодрал клейкую ленту. Затем он отступил в сторону.
В кустах, неподалеку от бассейна, обнаружился пульт управления. Степаныч нажал на нем какую-то кнопку. Высоко над головой несчастного профессора ровно загудел электромотор, трос натянулся, и профессор взмыл в воздух. Он поплыл в сторону бассейна и вскоре завис над самой водой.
По поверхности воды были разбросаны крупные розовые цветы, в глубине проплывали золотистые и красные рыбы.
– Василий! – громко воскликнул Холодильник своим скрипучим голосом. – Твой выход!
Валентин Петрович опасливо огляделся.
Возле дальнего края бассейна громко плеснуло, и то, что казалось темным полусгнившим бревном, плавно соскользнуло в воду.
Профессор вгляделся в этот предмет… и похолодел: к нему быстро приближался огромный матерый крокодил.
Голова рептилии едва приподнималась над водой, но маленькие злобные глазки горели, как два угля, и их взгляд был прикован к несчастному профессору.
Степаныч коснулся пальцем кнопки, мотор коротко прожужжал, и профессор немного опустился, приблизившись к поверхности воды.
– Сейчас, Васенька, сейчас ты пообедаешь! – ласково проскрипел Холодильник и снова обратился к профессору: – Ну, Слон, решай: или ты заговоришь, или Василий за тебя примется! Сначала он отгрызет ноги…
Валентин Петрович не сводил глаз с приближающегося хищника. Треугольная морда крокодила стремительно разрезала темную поверхность воды.
Профессор не просто следил за крокодилом: он лихорадочно вспоминал один важный разговор с верховным шаманом африканского племени козюмбра.
«Если ты встретишься с братом-крокодилом, – учил профессора шаман, – напомни ему о вашем родстве. Ведь мы, воины козюмбра, – дети великого бога Шу-Шу, а значит, близкие родственники крокодилов, их двоюродные братья. А ты теперь почетный член нашего племени, то есть тоже брат крокодила. Так что если ты встретишь его в речных тростниках, где находится его дом, скажи ему только: „Шумба-румба баши-раши Шу-Шу!“ – и он не сделает тебе ничего дурного!»
Крокодил подплыл к профессору и замер прямо под его ногами. Маленькие глазки разгорелись еще ярче, огромная пасть слегка приоткрылась, демонстрируя десятки остро отточенных зубов.
«А вдруг это не африканский крокодил? – опасливо подумал Валентин Петрович. – Вдруг это южноамериканский кайман или аллигатор? Или вообще гавиал? Тогда на него наверняка не подействует заклинание африканского шамана!»
– Ну, Слон, говори! – проскрипел Холодильник. – Или останешься без ног! Куда ты дел то, что мы ищем?
Валентин Петрович не отвечал: он разглядывал крокодила.
– Не хочешь говорить? – рявкнул старик. – Тебе же хуже! Впрочем, тебе ноги все равно скоро не понадобятся!
Степаныч снова нажал на кнопку, и профессор опустился еще ниже. Теперь не больше полуметра отделяло его ноги от страшной, утыканной зубами пасти.
Крокодил лениво колыхнулся, и над водой выступил сероватый жесткий чешуйчатый гребень.
«Это африканский гребнистый крокодил, – убедился Валентин Петрович. – Хорошо бы еще, чтобы он действительно понимал язык племени козюмбра!»
– Последний раз спрашиваю: куда ты это спрятал? – проскрипел Холодильник.
Валентин Петрович молчал. Точнее, он шевелил губами, припоминая негритянское заклинание. В самый неподходящий момент его подвела память.
«Шумба-румба баши-раши Шу-Шу или Шумба-румба ваши-наши Шу-Шу?»
Как минер, он не имел права на ошибку.
Степаныч еще раз нажал на кнопку, и ноги профессора коснулись воды. Крокодил широко разинул пасть, дернул хвостом, двинулся вперед, как живая торпеда…
– Шумба-румба баши-раши Шу-Шу! – выпалил профессор, испуганно подгибая ноги.