Любовь к трем ананасам
Шрифт:
– Ничего не понимаю, – проговорила Катерина, переводя взгляд с одного незнакомца на другого. – Так горгаз или горэнерго?
– А у нас такая работа, – зачастил тощий, неприятно шмыгая носом и тесня Катерину от двери. – Мы и от горгаза ходим, и от горэнерго… а иногда даже от санэпидемнадзора… К вам вчера товарищ наш не заходил – плотный такой, волосы курчавые?..
– Товарищ? – переспросила Катя. – Какой товарищ? Извините, я все-таки не понимаю…
– И не надо, – проникновенно заявил тощий, заглядывая Катерине в глаза и просачиваясь в квартиру. – Мы вам сейчас все объясним и документы покажем… только что же мы на площадке разговариваем, давайте зайдем в квартиру, посидим… может быть, вы нам чаю нальете или хотя бы водички…
– Без газа, – вставил толстяк.
– У меня нет без газа, – неуверенно произнесла Катя, понемногу отступая перед напором незнакомцев. – С газом тоже нет, а вот чаю могу вам налить…
– Очень хорошо! – пропел тощий, сверля Катю взглядом. – Чай – это гораздо лучше! Чай – это очень полезно!
Вдруг за спиной у незнакомцев прогремел решительный голос:
– Руки вверх! Милиция! Вы окружены!
Толстяк испуганно ойкнул и стрелой вылетел из квартиры. Тощий напарник припустил следом.
Катерина захлопала глазами.
Никакой милиции в квартире не было, зато появилась ее лучшая подруга Ирина Снегирева.
Ирина запирала дверь на все замки.
– Зачем ты закрываешь, – пролепетала Катя. – Там же милиция…
– Какая милиция? – с надрывом произнесла Ирина. – Это я их напугать хотела! Слава Богу, сработало! Катька, что ты вытворяешь? Зачем ты открываешь дверь кому попало? Зачем ты впустила в квартиру этих типов?
– А я думала, что это ты… – принялась оправдываться Катерина. – А оказалось, что это они… они из горгаза, то есть из горэнерго, то есть из санэпидемнадзора…
– Какой горгаз! – Ирина села на тумбочку. – Катька, когда ты наконец поумнеешь? Ведь это были самые настоящие уголовники, и еще минута – они бы тебя ограбили, а может быть, даже убили!
– Почему ты так думаешь? – заупрямилась Катерина. – Может быть, они действительно из горгаза…
– Ага! Или из дурдома! За тобой приехали! Ты видела, как они ломанулись, как только услышали про милицию? Говорят тебе – это были уголовники!
– Может быть, ты права… – пригорюнилась Катя. – Спасибо тебе… как ты вовремя появилась…
– Горбатого могила исправит… – не успокаивалась Ирина, – вечно с тобой какие-то проблемы.
Профессор Кряквин проснулся посреди ночи.
В помещении мини-госпиталя царила глубокая тишина, только где-то далеко время от времени взрыкивал одинокий холодильник.
Но у Валентина Петровича было отчетливое чувство, что проснулся он не просто так, что его разбудил какой-то звук.
Он лежал на спине, вслушиваясь в тишину, и вдруг тот звук, от которого он проснулся, повторился.
Это был стон. Едва слышный, с трудом сдерживаемый мучительный стон. Так стонет сильный, мужественный человек, который не хочет никому показывать свою слабость.
Валентин Петрович прислушался еще внимательнее.
Вот стон повторился. Теперь стало ясно, что доносится он из ближайшей комнаты, оттуда, где лежит сосед профессора.
Профессор Кряквин был человеком добрым и отзывчивым. Забыв о собственной болезни, он спустил ноги с кровати и встал.
Голова кружилась, стены слегка накренились, но в целом он чувствовал себя не в пример лучше, чем накануне. Покачиваясь и держась за стену, Валентин Петрович прошел несколько метров и заглянул в приоткрытую дверь соседней комнаты.
Сосед, крупный мужчина с широкими плечами и низким покатым лбом, полулежал на кровати, сжимая голову руками. По бледному лицу струился пот.
– Что с вами, коллега? – тихо спросил профессор. – Я вам могу чем-нибудь помочь?
– Слышь, мужик, уйди! – с явным трудом выговорил сосед. – Ты мне этим очень поможешь!
– Но может быть, все-таки… позвать сестричку? Она даст какое-то лекарство…
– Лекарство? – простонал сосед. – Да не помогают мне никакие на фиг лекарства! Разве что пуля в лоб!
– Да что вы, коллега! – ужаснулся Валентин Петрович. – Не бывает безвыходных положений! Выход всегда найдется…
– Ну, мужик, что ты ко мне пристал? Еще и калекой обзываешь…
– Не калекой, а коллегой! Мы же с вами товарищи по несчастью, в одной больнице лежим…
– То-то и оно, что лежим… – И лицо соседа снова перекосилось от боли.
– Что у вас – голова так сильно болит? – посочувствовал профессор.
– Она, зараза… – вздохнул сосед. – Стыдно признаться… мигрень, самая бабская болезнь пристала! Ты смотри, мужик, никому про это не говори! Если кто узнает, что Слон мигренью мучается, никакого ко мне уважения не будет! Я никому из своих не признаюсь!
– Слон? – переспросил Валентин Петрович. – При чем здесь слон? Разве у слонов бывает мигрень?
– То-то и оно, что бывает! Слон – это погоняло мое… кликуха то есть, кличка… а мигрень – ей у авторитетного человека никак быть не положено! А у меня вот есть…
– Так постойте, многоуважаемый слон! – оживился профессор. – Кажется, я могу вам помочь! Мне верховный колдун племени козюмбра подарил замечательное лекарство, буквально от всех болезней… в него входят яд змеи пуф-пуф, печень черного козла…
– За козла ответишь, – машинально отреагировал Слон.
– Правда, мне самому это лекарство не помогло, – бормотал профессор, расстегивая пижаму, – но это, наверное, потому, что в Африке простудные заболевания не очень распространены…
Валентин Петрович вытащил из-за пазухи керамическую бутылочку, которая висела у него на шее на шнурке, как медальон. Он взял с тумбочки соседа стакан, плеснул в него немного воды и насыпал щепотку подозрительного зеленого порошка. – Оно непременно должно помочь… змеиный яд, цветки колуханции прекраснолистной…