Любовь моя
Шрифт:
— Ты же у нас читатель-динозавр! Всё способна проглотить, — засмеялась Инна.
— Троглодит, — уточнила Жанна.
— Смею тебя заверить: задают себе писатели формат, берега, за которые не стоит выходить. Хочешь изучить писательскую кухню? Похвально. Займись этим с Леной. Писатели и с нас, и с себя кожу сдирают, особенно когда пиковые моменты описывают. И мы льем очистительные слезы, — добавила Аня прочувствованно.
— В этом и заключается Ритино дарование? — подала голос Жанна, на этот раз как-то особенно робко напомнив о себе из-за спины Ани. Видно, неглубокая осведомленность в литературном творчестве подруг сильно ее принижала.
— У Риты незабываемые, обезоруживающе честные образы. Поле ее деятельности — человек.
— Сравнила! Но раз тема имеет место быть, ее надо поднимать и разрабатывать. Она неисчерпаемая и никогда не надоедает, — великодушно согласилась Жанна.
— Ты тоже как Аня понимаешь Риту? — источая холодное безразличие, слегка удивилась Инна. — Раньше искусство тонко, но остро выступало против серости, боролось за светлое, высокое, чтобы новое и прекрасное пробивалось сквозь грязь и порок, оно воспитывало, а современная литература стремится удивить, потрясти негативом, в крайнем случае развлечь.
— Но только не Рита, — морщась как при зубной боли возразила Аня.
— Против чего она выступает? — спросила Жанна, не понимая сути спора подруг.
— Почему обязательно надо выступать против чего-то? — простодушно удивилась Аня. — А если за доброту, за уважение человеческого достоинства?
— И это в обществе, где существует дефицит совести и раскаяния? Ха! Она хочет, чтобы злые стали добрыми, глупые — умными, наглые — воспитанными? Конечно, в шестидесятые, в оттепель, опьяненную несбыточными мечтами, и даже перед перестройкой совести в нашем обществе было больше. Воздух был насыщен душевным кислородом. Большинство людей нашего поколения вспоминают советское время, как самый счастливый период своей жизни. Мой личный поклон тем прекрасным годам! Но теперь, когда романтичный период закончился… Прошу прощения, но марксистко-ленинский идеализм ушел в прошлое, изжил себя. И что осталось? Души исполненный полет? Маниловщина? Память невероятного воодушевления прошлых лет? Хочешь телепортироваться назад? — воспротивилась Аниному мнению Инна. — Хотя, зачем Маркса ругать? Он правильно преподносил теорию капитализма.
— В трудные нестабильные времена людям тем более важны уважение и доброта. Культура — эмоциональный опыт человечества, он существует для сохранения чистоты внутреннего мира человека. А книги — единое культурное поле для всей страны. Позитивные произведения помогали людям выжить в войну… Или, допустим, подросток не знает, как вписаться в новый коллектив, как пережить свою боль и обиду. Он мечется, потому что ждет сопереживания, сам его не имея к другим… А читая, он вникает в чужие проблемы и тем самым развивает свои чувства и умение управлять ими. Он воспитывается. Я верю в силу слова. Меня книги подняли с колен, — гневливо зачастила Аня. — Вот почему, например, не злой, не подлый человек поступает плохо? Что выводит его на такое проявление себя? Он конформист и тем вреден? Алеша Карамазов был добрый, но тоже мог бы стать террористом, потому что трагический идеалист.
— Не думаю. Хотя в юные годы мы часто не понимаем, почему волнует то или иное событие, как его оценить, вот и склоняешься то к одному, то к другому течению, ищешь себя. Это теперь каждый из нас — дока, — сказала Жанна. — И все равно у всех свое прочтение одного и того же произведения, потому что мы резонируем на разное и по-разному.
— Рита открыта к различным толкованиям своих книг, она не одержима гордыней и готова к диалогу.
Собственно, любой человек рано
— Некогда, других забот хватает, — ответила Инна.
— Соблазн простых объяснений слишком силен, — серьезно заметила Лена.
— А чему самому главному учишь ты? — спросила Инна.
— Быть людьми, отвечать за свои поступки. Открывать тайну человека, максимально глубоко постигая его сложную душу. И поставить это понимание как главную задачу жизни; еще помочь каждому сформулировать эту цель для себя. А то ведь всяк проживает жизнь, как хочет, а не как может.
— Слова, произносимые тобой, не исчерпывают сути человека, тут еще Слово Христово требуется. Христос — мера всего сущего на земле. Без веры в бессмертную душу человека жизнь невозможна, она бессмысленна, — сказала Жанна. — С ним ты была бы совсем другим писателем.
— Кончай агитировать. Христос у тебя всюду, как к бочке затычка. Даже религиозный Бунин зло упрекал Достоевского, за то, что тот совал Христа во все свои бульварные романы. А ты надеешься на перерождение убеждений Лены? — удивилась Инна.
— Меня непросто обидеть, — забурчала Жанна и спрятала голову под подушку.
— Меня особенно беспокоят так называемые отцы, которые не понимают, что время, с пользой проведенное с детьми — не возобновляемая, не восполняемая валюта. Сколько раз я слышала проповеди спохватившихся отцов своим великовозрастным сыновьям в милиции или в судах, когда работала общественным заседателем! «А о чем вы, папаши, думали пятнадцать лет назад, когда уперто часами по вечерам сидели с пивом у телевизоров, а по выходным пропадали с дружками в гаражах? Чем соблазняла, куда вовлекала и уводила ваших детей улица, пока мать занималась домашними делами?» — раздраженно думала я. Нет ничего важнее воспитания подрастающего поколения, — пылко провозгласила Аня, почувствовав поддержку Лены.
Последовало молчание. Женщины понимали справедливость Аниного тезиса, но не хотели ночью окунаться в столь трудную и многоплановую тему.
А Лена подумала с уважением: «Аня, не рожала своих детей, но имеет их неизмеримо больше, чем любая из нас».
*
— У Риты в последнем романе есть много моментов, не двигающих сюжет, — высокомерно заявила Инна.
— Но объясняющих суть событий. В литературе сюжет — атрибут далеко не обязательный. Как же без завлекательной «морковки»? А вот так! Хорошо Рита пишет. Каждая ее книга — проба новой манеры письма. Каждая ее фраза тщательно продумана и выверена. Рита видит то, что не замечают другие, находящиеся рядом. Вот, допустим, пишет она об ужасном человеке и тем самым напоминает нам, что и мы далеко не идеальны, что и в нас есть доля чего-то плохого, от которого мы должны избавляться. Это же и тебе приговор, и мне, и другим, считающим себя хорошими, — горячо защитила Риту Аня.
— Рита обомлела бы, узнав, как ты горой за нее стоишь, — рассмеялась Инна.
— А я думала, что антиподы автору нужны, чтобы повыше приподнять своего главного героя. Так нас в школе учили, — сказала Жанна.
— Не только для этого. Но меня сюжеты книг мало волнуют. Как обворожительны Ритины короткие строки! Они как вдох и выдох! Они возникают не из событий и явлений, а из атмосферы, из ощущений и наполняют текст более пронзительным смыслом, позволяя читателю добраться до глубин души героя, а значит и собственной, — отвлекаясь от воспитательного аспекта Ритиной прозы, восхитилась Аня.