Любовь на Изумрудном рифе
Шрифт:
– Бедная Тоби, – повторил Роберт, снисходительно улыбнувшись.
Неожиданное участие со стороны Роберта только встревожило ее еще больше. А Роберт продолжал:
– Ах, Тоби, невинная девушка! Ее оклеветали... – И вдруг он заговорил прежним, резким и грубым тоном: – Но Марку-то она уступила без колебаний!
Тоби сжалась от оскорбления.
– Это неправда, – ответила она. – После того, что случилось... я вообще избегала мужчин. Даже когда я встретилась с Марком в тот вечер и он пригласил меня к себе, я отказалась...
– Недолго же ты отказывалась!
– Честное слово, мы
– Не знаешь? Да неужели?
Тоби пристально посмотрела в лицо Роберту, надеясь прочитать его мысли. Что ему известно? Откуда в нем такая злость? Обида на ее слова или, быть может, какая-нибудь хитроумная игра в кошки-мышки? Пришел бы он сюда, если бы вспомнил ту Тоби? Неужели он действительно глубоко презирает ее и не опасается, что она расскажет Марку о его ночном визите?
О ночном визите...
Они долго молчали. Тоби казалось, что воздух насыщен электрическими разрядами. Она замерла, как затравленный зверек перед охотником, и не решалась сказать ни слова, предоставляя инициативу Роберту.
– Тоби, ты ведь знаешь, зачем я пришел? – наконец заговорил Роберт.
Нервы у нее были натянуты как струна; она отрицательно покачала головой.
– Я пришел напиться из родника твоей молодости, я пришел как паломник в храм твоей красоты...
– Нет, Роберт, нет!
– Почему нет, Тоби?
Роберт наклонился к ее шее и тронул языком неровно бьющуюся жилку.
– Вот чего я добиваюсь, вот что мне нужно. Как и ты, я хочу кое-что доказать. Только в отличие от тебя я могу это сделать!
Тоби попыталась оттолкнуть его, но безуспешно. И даже не потому, что Роберт был сильнее. Просто Тоби приходилось бороться не только с ним, но и с собой. Она никак не могла подавить в себе те эмоции, которые он разбудил. Ей вдруг стало безразлично, что говорил о нем Марк и что говорила Роберту она сама. Что бы ни утверждал Марк, Роберт не был импотентом...
Нахлынувшие воспоминания заставили ее сдаться. Тоби больше не могла сопротивляться мучительному томлению своего тела, изогнувшегося дугой, не могла удержать свои руки, которые стали ласкать лицо Роберта, обнимать его за шею и ворошить его темные волосы, – и не могла не признаться себе, что хотела его любви, хотела, чтобы он проник в те шелковистые ножны, которые не знали другого мужчины...
Его рот ласкал ее губы, заставляя их приоткрыться, его руки нежно сжимали ее груди, а потом решительно поползли вниз... Жестковатые темные волосы на груди Роберта щекотали ее тело. Тоби сильнее прижалась к его бархатным брюкам и почувствовала под ними толчки его плоти. Искушенные в любви губы и руки Роберта заставили ее почувствовать себя беспомощным ребенком, и она наконец без страха и стыда отбросила всякую мысль о сопротивлении...
– Роберт... – выдохнула она, крепко обнимая его за шею.
И вдруг она услышала грубое ругательство. Еще несколько мгновений он касался губами ее тела, а затем резко освободился из ее объятий и сел на краю постели.
– Нет, черт побери! – хрипло произнес Роберт, отодвигаясь от Тоби и приглаживая свои волосы трясущимися руками. Немного отдышавшись, он сказал: – Нет, Тоби, ты не получишь этого удовольствия. Ты ведь думаешь, что я пришел к тебе заниматься любовью? Представь себе, я пришел не за этим. Я хотел соблазнить тебя, верно, но собирался дойти только до определенной черты. Чтобы тебе было именно так плохо, как сейчас. И я своего добился!
С растрепанными волосами Тоби приподнялась на локтях, боясь расстаться с надеждой, что это всего лишь какая-то непонятная игра. Забыв о гордости и достоинстве, она в изумлении и замешательстве смотрела на него.
– Роберт, что ты говоришь? – воскликнула она и протянула к нему руки. – Роберт, пожалуйста... Не уходи! Я... я...
– Заткнись! Заткнись!
Он повернулся к Тоби спиной, словно не мог ее видеть. Его неловкие движения вернули Тоби к реальности. Она с ужасом поняла наконец, что произошло, что означали его слова, и ее лицо вспыхнуло от стыда и унижения... Опустив глаза и увидев непристойную наготу собственного тела, с мучительным сдавленным стоном она торопливо накрылась простыней и уткнулась в подушку.
Тоби не слышала, как он ушел. Роберт покинул ее так же беззвучно, как и явился. Оторвав голову от подушки и обнаружив, что осталась одна, Тоби не почувствовала облегчения. Наоборот, сейчас ей было даже хуже, чем в тот страшный день, когда Роберт выскочил из своей лондонской квартиры и бросил ее на целых три года. Время, вычеркнутое из жизни... Вот и кончились эти годы, она опять встретила его, общалась с ним, снова научилась его любить...
Она, пожалуй, и не переставала любить Роберта. Только не вернешь эти три года.
Что бы ни двигало Робертом, когда он сегодня шел сюда с мыслью о мести и каре, Тоби было совершенно ясно, что он глубоко презирает ее. Просто не считает за человека.
Тоби устало поднялась с постели, даже не потрудившись надеть ночную рубашку. Теперь ей казалось, что она вся горит от унижения. Открыв дверь на балкон, Тоби стала на пороге и подставила тело прохладе ночного воздуха. На дворе уже начинало светать. Небо было такое же серое, как ее тоска. Тоби стояла и мечтала о том, чтобы сейчас заснуть и потом проснуться далеко-далеко от этого места, которое обещало быть раем, а оказалось адом, которое за блестящим притягательным фасадом скрывало тлен. Пусть ей больше никогда не встретятся ни Роберт, ни члены его семьи. На миг даже мелькнула сумасшедшая мысль – броситься в море и уплыть в небытие...
Тоби вздрогнула, услышав внизу какое-то движение, и инстинктивно отшатнулась от балконных перил. Долговязая худая фигура, появившаяся из-под террасы, приковала ее взгляд. Роберт, да, именно Роберт медленно и осторожно спускался в сад по пологим ступенькам. Он шел, отметила Тоби с невольным восхищением. Конечно, шел с трудом – но без палок, медленными, иногда неуверенными шагами. Его положение совсем не так безнадежно, как полагают Марк и миссис Ньюмэн, подумала Тоби.
Наблюдая за ним, она почувствовала, как на глаза наворачиваются слезы. Ну что же мне делать? – безнадежно спрашивала себя Тоби. Что бы ни вытворял Роберт, как бы жестоко ни относился к ней – она все равно любила его и была готова пожертвовать всем на свете, чтобы вернуть ему те годы, которые он потерял.