Любовь на кофейной гуще
Шрифт:
Кинул через плечо взгляд на свою компанию, непонятно, мечтая быстрее от неудобного разговора свалить, что ли. Там его ждали, кажется. Во всяком случае, одна девушка поглядывала внимательно и слишком пристально.
— Я не готов, ясно?! Я понял, что еще жизни не попробовал толком. И не готов сидеть дома с ребенком, когда только жить начал с деньгами и возможностями! — как-то резко и чуть жестко, с агрессией выдвинул подбородок вперед. — Я ж сразу в это все с головой ухнул: работа, учебы, вечная нужда заработать больше! Некогда отдыхать, некогда просто выдохнуть, вот, как ты, просто в бар выйти самому, потусить, с девчонками познакомиться… У меня и не было кроме Насти никого все эти годы, как поженились… Я же могу банально устать от всего?! А тут еще и ребенок, ор вечный, подгузники, бессонные ночи… И Настя, ей вовсе не до меня стало! Ну и я… Не могу на нее уже, как на бабу, смотреть, понимаешь? Она такая… расплылась вся. Этот живот, блин. У меня вообще на нее не вставало в последнее месяцы, ну куда так вместе жить? Ты же мужик, не можешь меня не понять! Ради чего так мучаться?! — будто реально рассчитывая на его понимание и поддержку, распинался Павел, активно жестикулируя.
А Андрею аж в голову ударило гневом, злостью… такой силы, что затрясло руки. Пришлось кулаки сжать. В кармане что-то звякнуло, сообщение пришло, скорее всего.
— Не смотри так, Андрюха!!! — вдруг рявкнул Паша, заставив обернуться окружающих. Судя по всему, все же заметил то, что Андрей старался не показать. Не хватало выдержки. — Тебе меня не понять, ты всю жизнь сам, что хочешь, то и делаешь! Ты совсем не знаешь, как это — с детьми малыми! Волен и свободен. И я так хочу!.. — явно подогретые алкоголем эмоции, выплеснулись наружу всей своей неприглядностью.
И, кажется, даже какие-то угрызения совести, которые Павел пытался подавить. Иначе с чего вдруг решил перед ним оправдываться?
Только слушать это все дальше Андрею не хотелось. До рвотного спазма противно было рядом с этим человеком сейчас находиться. Маралось что-то очень светлое, что ощущал, заботясь о девчонках последние три дня.
— Знаешь, ты прав. Мне тебя не понять, — поднялся, кинув на стойку купюру, рассчитываясь за кофе, который так и не пригубил. — Я мудачества, в принципе, никогда не понимал по жизни. Не думал только, что ты такой… Что ж, ошибся, — холодно и с тем отвращением, которое действительно чувствовал, бросил уже бывшему знакомому. — Только Настю с этими, — кивнул в сторону столика и тех девок, — не равняй, Павел. Не баба она, это точно. Достоинство и честь не потеряла, — не добавил «в отличие от тебя», но эта фраза повисла между ними. — И да, Настя разгуляться не может, или просто уйти жизнь прожигать, хлопнув дверью, как это ты, видимо, сделал. Ей отвечать за то, на что твоих яиц не хватило.
Прошел мимо Павла, вытягивая мобильный из кармана.
— У тебя, кстати, дочь позавчера родилась… Лукия, — возможно, рассчитывая хоть на какие-то мозги в голове Павла или проблески совести… Ведь адекватным ранее был. — Хотя, кому я это говорю?! — сам себе подивился Андрей, вновь посмотрев на все эти бокалы, расхлябанный и вызывающе-пристыженный вид Пашки, на тот столик, из-за которого мужчину сейчас как раз позвали. — Очевидно, тебе это по фигу и неинтересно… Какой же ты все-таки мудак, оказывается! — не сдержался Андрей, видя, что Павел дернулся, но как-то больше растерянно, словно пристыженный, скорее смыться хотел за тот стол и забыть об этой встрече и новости.
И говорить с ним противно, да и не о чем.
Больше ничего не добавив, пошел к выходу, наконец-то открыв мессенджер.
«Нормально:-) Буяним немного, не хочет лежать, наверное, все непривычно, гуляем по комнатам», — пришел ответ от Насти.
Андрей улыбнулся, выйдя на свежий весенний воздух, осмотрелся в сумерках. Как-то легче стало, спокойней, когда ее сообщение прочел. Даже гадкий привкус от встречи с Павлом прошел…
Предвзятым стал? Что такого сказал бывший друг? Андрей знал достаточно мужиков, и не услышал ничего нового. Даже что-то можно было понять, если отстраненно смотреть, не вникая в ситуацию… Только вот он уже не мог со стороны смотреть на это все.
Да только знал еще Андрей и достаточно мужчин. И вот они так никогда не поступили бы, ни по отношению к жене, которая в самом беспомощном, самом зависимом периоде в жизни женщины находилась, когда у Павла бес в ребре взыграл; ни тем более к собственному ребенку.
Не сопливый же пацан, елки-палки! Не в шестнадцать женился и не по залету, потому что мозгов еще в голове не было… Тридцать пять мужику… Точно понимал, на что идет, когда решились на беременность. Вот ни в жисть не поверит, что Настя заставила мужа с ней сексом заниматься, чтоб тайком забеременеть! Так какого черта?!
И вот эти вот грубости, пошлости в сторону Насти… О чем Павел говорил?!
Вообще не понимал. Матрица не совпадала.
Андрей вспомнил, как она к нему насчет холодильника пришла несколько дней назад… Замученная, грустная, но бойкая, улыбающаяся, хоть и через силу… И потом, в роддоме, когда он продукты привез, да, измотанная, выжатая до капли, с провалами реальными, вместо глаз… Но ведь красивая до одури!
У Андрея тогда дыхание отнялось. Сам весь застыл, как в ударе. Едва заставил себя порог переступить. Никогда еще Настю настолько потрясающей не видел… Пусть и, не внешностью… Ну так и Пашка сейчас не образец красавца, если начистоту. А она тогда полдня рожала, ясно дело, не до макияжа или гламура.
Но счастливая такая, светящаяся любовью к живому комочку, которого в этот мир привела!
Да что красивее может быть?! Как можно не любить такую свою женщину?! Не боготворить за то, что она ради тебя и твоего ребенка стольким жертвует в себе?..
Совершенно в голове Андрея не укладывалось. Выбешивало…
А не на фиг ли Павла?! Зачем о низком придурке еще думать?
Выдохнул…
И вдруг по темечку бухнуло, вспомнил, как Настю шатало и сегодня еще, когда домой ее привез из роддома, едва сил хватало на руках малышку держать. А цветы, которые Андрей ей притащил к выписке (ну а как без букета в такой день?!) сам и таскал везде, пока вазу не нашел. Не могла держать еще что-то. Слабая такая…
И надолго ее хватит, с малой по комнатам гулять? Сомнительно.
Мать Насти, как Андрей понял, только через семь дней сможет приехать, не отпустили на работе, ведь уже согласован отпуск на две недели позже…
Сил ходить почти не осталось. Но Настя упрямо переставляла ватные ноги, почти на ощупь бродя по коридору из комнаты в комнату. Лукия плакала. Вернее так: пока Настя ходила — малышка спала. Но только на ее руках и в движении.
А стоило Насте хоть на две минуты к стене прислониться или попробовать дочь уложить в кроватку… и все, та начинала хныкать по новой, копошиться, до ужаса жалобно кривить свое лицо, всячески показывая огромное горе… И, надо признать, что с Настей это работало.
Она физически не могла смотреть на то, как дочка плачет или мучится. И хоть только поговорила с матерью, выслушала все наставления, что не стоит к рукам приучать, и поплакать малышке не так и вредно, не случится ничего, зато Настя хоть дух переведет, — не могла иначе!
То ли силы воли в этом вопросе не имела, то ли слабохарактерная, но Настя даже вообразить не сумела, каким образом положить дочку отдельно и просто лечь отдыхать, когда та плачет?!
Тут ей метод, рекомендованный Андреем, куда больше по душе был. Вот только беда, и тот не работал сегодня. И грудь не помогала, малышка бросала, едва начав сосать, наверное, уже не голодная, недавно неплохо, полноценно, так сказать, поела. А теперь опять хныкала.